— Кто такая? — закричал хор голосов. — Фамилия?
Вынырнувший откуда-то громадный волосатый мужчина, которого она до сих пор не заметила, нагнулся к ней и задал ей вопрос, который она не расслышала, но который отгадала.
— Дюмонтель, — сказала она, едва разжав губы и стараясь унять дрожь где-то внутри.
— Дюмонтель! — крикнул волосатый человек, у которого борода начиналась под глазами.
Зай глотнула воздуху, обвела глазами впившиеся в нее лица, и вдруг все стало легко и просто, не стало страха, исчезло дрожание внутри; она почувствовала, что у нее есть голос и желание говорить этим голосом. И она прочла:
Elle regarde dans les yeux son Destin
Qui la regarde.
Etre ou ne pas être?
Oh, la belle, la douce, l’heureuse,
La notre!
Celle, qui a donné aux batârds
Plus qu’h ses propres fils.
Ils dorment sous la pierre,
Sous le marbre,
Sous les lauriers,
Sous les saules et les cyprès
Ceux, qui ont donne leur souffle à cette terre.
Nous respirons encore. Avec quelle peine!
Il dans nos poumons,
Le dernier,
Le plus précieux,
Le plus triste
Des demiers atomes de ce souffle adoré.
Nous tous, convoqués à un festin tragique,
A l’heure du depouillement,
A l’heure terrible,
Nous avons vu sombrer une autre patrie, —
Animal sauvage, jeune, barbare, cruel et inconscient.
Nous sommes convoqués. Et le rideau de la grande histoire
Est levé devant nous,
Mais les spectateurs deviennent les acteurs.
Si je reviens dans mille ans, je trouverais un petit pays
Faisant It commerce des homards et des vins râtes,
Ou la population — quelques millions d’habitants —
Conserve dans sa mémoire
Le secret des parfums,
Les traces des idées,
Oui ont été données au
Gaspillées, massaerées, anéanties,
Tandis que le grand Pérou
Se bat contre un peuple qui n’est pas encore né
Pour une mine de métal, encore inconnu.
[2]Раздался гром аплодисментов. Кто-то резко свистнул. Голос из дальнего угла крикнул:
— Почему «batârds»?[3]
Зай подошла к своему месту, но вдруг обернулась и, никого не видя перед собой, ответила в ту сторону, откуда шел вопрос:
— Потому что я — batârde.
Она села, сердце ее скакало в груди без удержу, она едва дышала. Смуглый молодой человек молча потеснился, чтобы дать Зай сесть на прежнее место. Она втиснулась между ним и Денизой. С минуту он размышлял о чем-то, затем с трудом выпростал свою руку, протянул ее над Заиным затылком и обнял ее за плечи. Она не шелохнулась. Покосившись, она заметила, что ногти тонких пальцев были чистые. «Он не читал стихов, — подумала Зай, — зачем он здесь? Кто он?» И оба замерли, прижавшись друг к другу.
