— Не надо паниковать. — Он тряхнул головой. — И не спешите. Выбило четвертую скорость. — Он стоял, мрачно поглядывая на трек.
Мак-Элпайн внимательно посмотрел на него, потом на Даннета, который кивнул, будто не замечая этого взгляда Мак-Элпайна и не сводя глаз с рук Харлоу, спрятанных в карманах комбинезона.
— Мы попробуем снять Никки. Вы можете взять его машину, — предложил Мак-Элпайн.
Харлоу медлил с ответом. Услышав рев приближающейся гоночной машины, кивнул в сторону трека. Другие тоже увидели машину на прямой. Светло-зеленый «коронадо» в стиле Харлоу промчался мимо и устремился дальше по трассе. Только через пятнадцать секунд появилась наконец голубая королевская машина Нойбауэра, принадлежащая клубу «Гальяри». Харлоу повернулся и посмотрел на Мак-Элпайна. На обычно спокойном лице его было подобие удивления.
— Снять его? Боже мой, Мак, о чем вы говорите? Пятнадцать убедительных секунд, выигранных Никки, когда я сошел с круга. Вы подумайте, чего он лишается. Наш синьор Траккиа никогда не простит ни мне, ни вам, если вы его отстраните от гонок именно сейчас. Ведь это будет его первый Гран При, о каком он так мечтал.
Харлоу повернулся и пошел прочь с таким видом, словно это обстоятельство вполне примирило его с собственным проигрышем. Мэри и Рори смотрели, как он уходит: она — со скрытым состраданием, а он — со злорадством и нескрываемым презрением. Мак-Элпайн замешкался с ответом, но вдруг тоже повернулся и зашагал прочь, только в другом направлении. Даннет сопровождал его. Оба остановились возле станции обслуживания.
— Итак? — сказал Мак-Элпайн.
— Что «итак», Джеймс? — переспросил Даннет.
— Пожалуйста, не надо. От вас я подобного не заслуживаю.
— Вы интересуетесь, заметил ли я то же самое, что и вы? Его руки?
— Они дрожали. — Мак-Элпайн покачал сокрушенно головой и надолго умолк. — Я утверждаю: они к этому приходят все. Независимо от хладнокровия, отваги или блеска славы. Я утверждаю: они все к этому приходят! А когда человек обладает хладнокровием и железной выдержкой нашего Джонни, то крушение особенно быстрое.
— И когда же наступит окончательное падение?
— Довольно скоро, думаю. И все-таки я постараюсь дать ему еще один, последний шанс на гонку за Гран При.
— А знаете ли вы, что он сейчас сделает, а затем ближе к ночи, попозже, — он стал очень хитрым.
— Думаю, что этого я знать не хочу.
— Он пойдет к своей любимой бутылке.
Голос с сильным акцентом выходца из Глазго неожиданно прервал их разговор:
