Клава. Я — серьезно. Могу помочь. (Расставляет тарелки).
Лупандин. Никто мне же не может помочь.
Клава. А я — помогу.
Лупандин. Клавушка! Голубушка! По гроб обяжете…
Клава. Спокойно. Вот здесь ваше спасение. (Показывает конверт).
Лупандин. Что это?
Клава. Так… Одно письмецо Трофим Евгеньича своему другу.
Лупандин. Дайте!
Клава. Спокойно. Обратно меня в цех переведете?
Лупандин. Голубушка! Какой разговор!! Да я… я тебя готов своим заместителем сделать!
Клава. Ну, в заместители я не гожусь, пожалуй.
Лупандин. Клавушка! Считай, что ты уже в цехе! Что там, в письме?
Клава. Сестре своей перестанете подчиняться?
Лупандин. Перестану. Ей-Богу, не стану больше ее слушать.
Клава. А то ведь, сами понимаете, — в тряпку она вас превратила.
Лупандин. В тряпку, в тряпку.
Клава. Люди уже смеются.
Лупандин. Смеются. Давайте же… письмо!
Клава. Шурке с Мишкой комнату дадите!
Лупандин. Дам, дам… Квартиру дам из трех комнат!
Клава. Ну, положим, и однокомнатную пока хватит.
Лупандин. Клава! Все, все сделаю!
Клава. Этого… (Кивает на Уклонова)… дурака с телеграммой прогоните?
Лупандин. Да хоть сейчас!
Клава. Нет, зачем сейчас? Пусть посмешит людей.
Лупандин. Не тяните, Клава! Ведь время идет, узел затягивается. Я задыхаюсь… с каждой секундой.
Клава. Ну, хорошо! Только еще одно… последнее условие!
Лупандин. Согласен! На какое угодно! Говорите! Скорее же!
Клава. Письмо я кладу вам в карман. Вот… (Кладет). Но… до появления Гриши читать нельзя.
Лупандин. Какого Гриши? Ах, Вихрова Гриши… Но — почему?
Клава. Нельзя — и все. Спокойно!..
Елизавета. Ну, дорогие наши гости — прошу к столу!
Все шумно рассаживаются. Клава садится рядом с Лупандиным. Одному Уклонову не хватило места.
Уклонов. Но… позвольте, в конце концов! Где же моя невеста?
Елизавета. Надоели вы со своей невестой, Юлиан Семеныч.
Уклонов. То есть — как надоел? Как надоел? (Ему никто не отвечает, он обиженно отходит, садится на крыльцо).
Елизавета. Трофимчик! Скажи, пожалуйста, первый тост. По-столичному.
Трофим. Одну минуточку… Прошу налить! (Наливает себе). Уважаемые гости! В одной популярной песне поется: «Морковки на грядке…» То есть, простите, поется так: «Счастье бродит всю ночь одиноко…» (Лупандин морщится, как от зубной боли, незаметно пытается вытащить письмо. Клава его предостерегает). Да-с, друзья мои, оно бродило… так сказать, одинарное счастье. (К Елизавете). Теперь будет бродить двойное.
Елизавета (одиноко хлопает в ладони). Господи, слова-то какие! Столичные! (
