КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Бескрайний, залитый весенним солнцем степной простор. Полевой стан коммуны. Та же избушка-землянка с красным флажком над крышей. И так же хлопочет возле котла над костром А г а ф ь я. Появляется А н ю т к а, дочка Охапкина.
А н ю т к а. Тетка Агафья! Ваши отсеялись! Идут уже…
А г а ф ь я. А как твои? Где батька-то?
А н ю т к а. Батька с Иваном здесь, к Ферапонту собираются. Сеялку он обещал нам продать. (Заглядывает в котел.) Что варишь?
А г а ф ь я. Щи.
А н ю т к а. Можно, я посмотрю, как вы есть будете?
А г а ф ь я. Что это тебе — представление?
А н ю т к а. Бабка Шелаболиха бает, быдто ваши, когда едят, перед каждой ложкой три раза «ура» скрикивают.
А г а ф ь я. Что ж, оставайся, послушай.
Появляются коммунары — И в у ш к и н, Г о л ь ц о в, К о к о р и н и С а м о й л о П е т е л ь к и н.
И в у ш к и н. Ну, на этот раз соберем урожай, а?!
К о м м у н а р ы. Соберем!
И в у ш к и н. Анютка! Здравствуй!
А н ю т к а. Здравствуйте… товарищи…
А г а ф ь я (накрывает на стол). Все как было, когда начинали…
Ивушкин усаживает Анютку на то место, где когда-то сидела Лиза.
И в у ш к и н. Только нет кое-кого…
А г а ф ь я. Прибежала Анютка сюда, кричит, а у меня аж душа захолонула… Так же Лиза, помню, прибежала: «Агафья, отсеялись!» Звонкая была…
Коммунары едят. Анютка тоже ест и ожидает: будут ли они, как болтала бабка Шелаболиха, перед каждой ложкой «ура» скрикивать? Агафья с улыбкой наблюдает за нею. Появляется А н и с и м О х а п к и н.
О х а п к и н. Анютка! Анютка-а…
А н ю т к а. Здесь я.
О х а п к и н. Ишь куда вильнула… Отшабашили, соседи?
И в у ш к и н. Отшабашили, Анисим Федорович.
О х а п к и н. Место у вас бойкое, на дороге, не обойдешь.
И в у ш к и н. Садись с нами, Анисим Федорович!
О х а п к и н. Благодарствуем. (Присаживается.)
Самойло передает ему миску с едой.
Глянь, Петелькин! Ты в коммуне, Самойло?
С а м о й л о. Как видишь.
О х а п к и н. Так беспортошным на всю жисть и останешься.
С а м о й л о. А ежели коммуна разбогатеет?
О х а п к и н. Чудак! Одному — вернее. Разбогател — так уже все твое, Самойлово! Батраков нанял и живи-наживайся дальше.
С а м о й л о. Стало быть, я разбогатею, а другие хоть с сумой ходи?
О х а п к и н. Пускай и другие мужики богатеют, тебе-то что?
С а м о й л о. Так, значит, все богатыми и станут? Даже батраки? Какого ж лиха им тогда на меня работать?
О х а п к и н. Вестимо, бедные все ж таки будут, да ить…
С а м о й л о (перебивает). Бедных-то завсегда больше, чем богатых! Вот я, значит, разбогатею, а бедные в одночасье обозлятся да все у меня отберут?
