Л ю б а ш а. Гаврюшенька… Ох, как же я хочу с ним свидеться! Скажи ему, что он у меня в груди по гроб жизни.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Изба, где помещается лазарет. На подстилке из соломы лежат раненые п а р т и з а н ы. Среди них, с перевязкой на голове, А н и с и м О х а п к и н, рядом молоденький партизан П а в л у ш к а. Слева, на первом плане, лежит на носилках И в у ш к и н. Над ним склонилась Л и з а, поправляет ему бинты на плече.
И в у ш к и н. Отправь меня в штаб, к Мамонтову.
Л и з а (терпеливо). Молчи, молчи! Тебе нельзя волноваться. Снова бредить начнешь.
П а в л у ш к а (тихо Охапкину). Кто же это у него, у комиссара, Любаша? Зазноба, что ль?
О х а п к и н. Ежели бредит ейным именем, стало быть, на сердце она у него.
И в у ш к и н. В штаб отправь, в штаб, слышишь?!
Л и з а. Лежи, лежи спокойно.
И в у ш к и н (морщась от боли). А девка ты красивая…
Л и з а. В революционной борьбе нет красивых и некрасивых. Есть только товарищи и враги.
П е р в ы й р а н е н ы й. Сестричка, пить!
Л и з а. Сейчас.
П а в л у ш к а. А за окном, глянь, дядя Анисим, снег падает.
О х а п к и н. Вот ты со мной, Павлушка, а по чистоте сказать, что мне в тебе… Мне б Ивана моего сюда! Где-то он, бедняга, мыкается?
И в у ш к и н. А где ж твой Иван, товарищ Охапкин?
О х а п к и н. Узнал, Гаврила Семеныч?
И в у ш к и н. Вот видишь… опять сошлись мы с тобой, товарищ Охапкин, в одном патруле. Как в Питере, а? Видно, надоело тебе спину под шомпола подставлять?
О х а п к и н. Кому не надоест! А я как-никак «георгия» заслужил…
И в у ш к и н. Так где ж Иван твой?
О х а п к и н. А Иван, паря, у Колчака служит. Все же забрали, недалеко сбежал, зацапали — и под ружье.
И в у ш к и н. Вдруг встретитесь в бою?
О х а п к и н. Я и то, прежде чем выпалить, смотрю: не в Ивана ли целюсь?
И в у ш к и н. А самовар цел-невредим?
О х а п к и н. Отобрали все, и самовар, — за недоимки. Взыскали… Вот как узнал, что Ивана взяли, а тут еще и самовар взыскали, так и пошел я — чего дома сидеть!
В т о р о й р а н е н ы й. Холодно, Лиза.
Л и з а. Сейчас печурку истоплю. (Набросив полушубок, выходит.)
И в у ш к и н (поднимается с носилок). Ты не поможешь мне… до штаба выбраться, до Солоновки?
О х а п к и н (удерживает Ивушкина). Ложись, ложись! Нам и самим надоело, третий день лечат.
П а в л у ш к а. Я из полка Федора Колядо.
О х а п к и н. Мы с Павлушкой и так и этак прикидывали — в строю с нашими ранениями вполне удобно.
Видимо, от напряжения сил Ивушкин потерял сознание. Охапкин этого не замечает.
