Рядовой я… ах, друг ты мой… рядовой запаса… (Передвинулся наконец к двери, ведущей на веранду, выпрямился.) Лелька! Лелька…
Торопливо входит Е л е н а.
Валидол… валидол в мешке…
Ш у р и к (вбежав). Здесь! Вот мешок.
Входит Г р и г о р и й. Шурик достает мешок из-за шкафа, передает Григорию.
Г у с ь к о в. Гриша, валидол! Трещит моя замковая часть… Это бывает… бывает…
Елена выводит Гуськова на веранду. Григорий быстро выходит туда же и возвращается в комнату, держа на ладони бесполезный уже кусочек сахару, смоченный валидолом. И все же, словно не веря в смерть Гуськова, Елена метнулась к телефону.
Е л е н а. Скорую помощь… Да!.. Скорая?.. Запишите… улица Декабристов, двенадцать. Здесь… умер… да, умер человек… (Опускает трубку, смотрит на Янушкина.) Они спросили, отчего он умер.
Долгое молчание. Григорий медленно выходит на веранду. В окно влезает Г о ш а.
Г о ш а. Эй, начальство! Все обегал. «Белой головки» нет, получай «сучок»! (Ставит на подоконник бутылки с водкой, переводит взгляд с Янушкина на Елену, Шурика — и улыбка покидает его лицо. Выходит на веранду.)
Шурик, присев на корточки, с какой-то недетской сосредоточенностью подбирает осколки стакана. Выпрямляется, держа осколки в пригоршнях.
Е л е н а. Руки порежешь.
Шурик стоит, опустив голову.
Я н у ш к и н. Выбрось. Это я нечаянно выронил.
Ш у р и к. Неправда! Он… он тебя ругал, выбил стакан из твоей руки.
Я н у ш к и н. А, да-да… Махнул… и стакан выпал.
Г р и г о р и й (стоит в дверях). Что здесь произошло?
Я н у ш к и н (Шурику). Иди, дорогой, иди ложись.
Ш у р и к. Все равно я не буду спать.
Е л е н а уводит Ш у р и к а, следом идет и Я н у ш к и н.
Г о ш а (входит с веранды, суровый, будто повзрослевший). А вы что… уедете?
Г р и г о р и й. Я останусь пока в вашем городе. Хоронить капитана Гуськова.
З а т е м н е н и е
Подворье дома Янушкиных. Воскресное утро, солнечное, тихое. Поют птицы.
Греясь на солнышке, справа на досках лежит Г о ш а. Я н у ш к и н укрепляет цементом кирпичи фундамента. Ш у р и к сидит на перилах крыльца.
Я н у ш к и н. Видишь, Шурка, утро какое? Птички поют. Вот как оно бывает… Вчера вечером на кладбище плакал, а с утра уже птичек слушаешь.
Ш у р и к. Я-то не плакал. (Понизив голос.) Мама да Гошка вот, как маленький…
Г о ш а (тихо).
«Как на синий Ерик,
Как на синий Ерик
Грянули казаки,
Сорок тысяч лошадей…
И покрылся берег,
И покрылся берег…»
Шурик подошел к отцу, наблюдает за работой. Из дома выходит Е л е н а.
