Лень остановился. Корчемный подходит.
Не слишком ли много вы берете на себя?
Л е н ь холодно взглянул на Корчемного и двинулся вверх по лестнице.
К о р ч е м н ы й идет к столу, берет журнал, еще раз заглядывает в него, потом, оглянувшись, не торопясь открывает дверцу печи, засовывает журнал в печь и направляется к лестнице. Входит Д а н и л ы ч. Заглядывает в печь.
Д а н и л ы ч. Куда, куда! (Вынимает уже обгоревший с краю журнал.) Толстота этакая… дыму наделает.
К о р ч е м н ы й. Негодная.
Д а н и л ы ч. А?
К о р ч е м н ы й. Старье.
Д а н и л ы ч. Зачем же все сразу? Можно помаленьку. (Раскрывает журнал, деловито вырывает по одному листку, комкает, чтобы лучше горело, и бросает в печь.)
Корчемный, нервничая, закуривает.
Вы, значит, вместе с Селиховым были…
К о р ч е м н ы й. Бросай, Данилыч, бросай.
Д а н и л ы ч. Пофартило вам. А в поселке говорят, будто вся ваша работа насмарку… Душой народ болеет.
К о р ч е м н ы й. Бросай, бросай!
Д а н и л ы ч. Андрей Васильевич, а что же Алешка — неужто и впрямь что напортил?
К о р ч е м н ы й. Люди разные бывают, Данилыч.
Д а н и л ы ч. Это верно.
Корчемный поднимается по лестнице и скрывается там, наверху, видимо желая послушать, что там, у Белышева, происходит. Когда он спускается, он видит Данилыча, который никак не торопится сжигать журнал. Только глубокие затяжки папиросой выдают волнение Корчемного.
А в чем же она, разница-то?
К о р ч е м н ы й (сдерживая злость). Интеллектуальный потенциал! Понятно?!
Д а н и л ы ч. Чего, чего?
К о р ч е м н ы й. Потенциал!
Д а н и л ы ч (не поняв). А…
К о р ч е м н ы й. Есть люди маленькие, а есть большие. Одни примитивны и ни на что не способны, другие умны и талантливы. Их жизнь для общества дороже, чем жизнь какого-нибудь серенького человека. (Готов взять у Данилыча журнал.) Да что же ты…
Д а н и л ы ч (не отдавая журнал). Подожди, подожди… у тебя выходит как по-старому. Один — белая кость, другой — черная. А дальше что? Ежели ты белая кость, значит, тебе и особые привилегии. Нет, ты докажи свой этот… потенциал! Так-то вот каждый возомнит, что он самый большой, самый ценный, да и начнет свою персону соблюдать, чтоб на нее и пылинка не села. А сам-то, может, и гроша ломаного не стоит!
Сверху спускается Д и н а. Корчемный спешит ей навстречу.
Д и н а. Андрей, где журнал? (Замечает журнал у Данилыча.) Данилыч! Что вы делаете?! (Бросается к Данилычу, выхватывает журнал.) Журнал… документ…
Д а н и л ы ч. Что ты! Что ты! Это же негодное. Андрей Васильевич дал сжечь.
