— Ведать что-то интересное рассказывал, — хмыкнула она.
— Наверно, — кивнул я. Продолжил: — Я вышел из ресторана и пошёл в сторону дома. Услышал голоса, будто кого-то грабить собираются. Просили о помощи, я и пришёл. Оказалось, что на двух девушек напали двое парней. Одеты прилично. Я окликнул этих здоровенных лбов. Девушки воспользовались заминкой и бросились бежать. Тут я остался с ними. Когда началась драка, и я, влетев в стену, понял, что силы у них немерено. Получил укус от рыжего. Мне ласково сообщили попрощаться с жизнью. Тут пришёл Касахара и всех раскидал.
— Ого! Он спас тебя?
— Да. Я потребовал у него объяснений. В тот вечер он не стал этого делать, но долго смотрел на меня. Блеснул кинжал у него в руке, но не воспользовался. Фыркнув, он скрылся. Мне было плохо дня два. Начальник на работе понял меня и дал три дня, чтобы отлежаться, а мне не становилось лучше. На третью ночь Касахара пришёл ко мне. Окно было нараспашку, ибо я задыхался от комнатного воздуха. Он смотрел на меня, а мне было всё равно. Настолько было плохо. Касахара сообщил мне «радостную» новость — скоро коньки отброшу, но могу продолжить жить. Он может научить меня уничтожать этих существ, которых я встретил в ту ночь. Я согласился. Мне хотелось встретиться с ними и растолковать, что нехорошо так поступать. Это у меня получилось, хоть и спустя полгода.
— Я кое-что хочу показать, — сказала она, протягивая мне руку. — Смотри.
Сначала я смотрел на дерево, пытаясь понять, что Мира хочет с ним сделать. Однако дерево её не интересовало. Она смотрела на увядающий цветок. Девушка закрыла глаза. Её губ коснулась улыбка. Я тут же залюбовался ею. Руки Мирославы охватило жёлтое сияние.
Девушка коснулась земли около увядающего цветка. Затем стебля, потом самого цветка. Сделав несколько движений руками, она оставила цветок в покое, наблюдая за ним. Жёлтое сияние с её рук не пропало и с цветка тоже. Я же жадно смотрел на цветок. Тут он начал оживать. Она вдохнула в него жизнь. Синие лепестки цветка наполнились жизненной силой, стебель окреп.
Сияние не рассеивалось. Мирослава улыбалась. Я чувствовал, что она оживляет растение, отдавая свою энергию.
— Ты оживила цветок? — не поверил я.
— Да. Он не умер окончательно, но был близок к этому. Это ночной цветок. Этому искусству меня научили на Ларихте.
Наутро мы отправились дальше. Ира вела себя тихо, что очень странно и подозрительно. И хочется, и колется спросить, но простят ли мне сие деяние? Её может и прорвать.
