– Значит, с вами он тоже не разговаривает, – сказал Вехтер Беку. – Но, по крайней мере, стоило попытаться. Спасибо, что вы зашли сюда еще раз.
Полицейский опустил газету.
– Он ни с кем не разговаривает с тех пор, как я заступил на смену, – заявил он. – Его отец приходил, но только отца и было слышно.
– Вы же не оставляли их наедине? – с тревогой спросил Вехтер.
– Нет, но, если честно, французского я все равно не знаю. – Полицейский снова принялся читать о зиме столетия.
Доктор защелкнул карман на кнопку.
– Давайте дадим мальчику поспать. Мы ведь можем поговорить и снаружи, мне тоже нужно к выходу.
На ходу Вехтер обернулся и бросил в сторону кровати:
– До свидания, Оливер. Я приду еще.
Светлые ресницы дрогнули или ему всего лишь показалось?
В коридоре Бек бессовестным образом сладко зевнул.
– Сколько вы уже на ногах, господин доктор? – спросил Вехтер.
– Тридцать шесть часов. – Бек снял очки и помассировал переносицу. – Стариков много. Зимой умирают старики. Если сейчас в институте никто не умрет, у меня наступит конец рабочей недели.
Врач толкнул тяжелую двойную дверь, а Вехтер придержал ее локтем. Только ни к чему не прикасаться, чтобы не подхватить устойчивых к лекарствам больничных микробов. Этот запах супового концентрата и моющего средства будет преследовать Вехтера, наверное, еще несколько дней. Если, конечно, это был действительно суповой концентрат. К счастью, сейчас он уйдет из этой больницы.
Здесь умирают люди.
Какой-то частью мозга Вехтер понимал, что тут и дети рождаются, и ноги сломанные гипсуют, но эти мысли он настойчиво вытеснял.
Бек протянул ему тонкую папку и конверт с рентгеновскими снимками:
– Мое заключение. Фотографии на флешке, а вещественные доказательства уже в пути.
– Огромное спасибо. – Он пролистал документы в скоросшивателе. Все на латыни. Теперь Вехтеру понадобится честолюбец Ханнес, но его еще утром забрал Целлер. – От таких терминов у меня мозг сломается, мне бы все это на гражданском языке.
Бек ухмыльнулся:
– Могу себе представить. Давайте начнем сначала. Коллега здесь, на станции скорой помощи, сказал мне, что пациента доставили с обезвоживанием и переохлаждением. Если бы вы его не нашли, состояние Оливера могло стать критическим.
Когда же он попал в руки преступнику? Или преступникам? Действовать мог и один человек, и несколько. И сколько их было в этом гнилом деле? Или Оливер сам был преступником? Руки его были в крови, и скоро полицейские узнают, кому она принадлежит. Он пил для храбрости? Или пытался заглушить боль? Раны могли появиться из-за того, что женщина оказывала сопротивление. Невероятно! Но Вехтер научился не исключать невероятные варианты, обдумывать до конца каждую возможную цепочку событий.
