- Нет, - говорю, - шалишь! Встанешь, так тебя перетак!
И опять, понимаете, встаю на колени. И опять падаю.
- Ах, - говорю. - Дрянь какая!
Вы подумайте: буденновец на ноги встать не может.
"Ну, - думаю, - что ж... Значит - кончено".
- Значит, - говорю, - давай попрощаемся, товарищ Зыков.
А он говорит:
- Ладно. Попрощаться мы после успеем. А ты, - говорит, - не обидишься, если я тебя на руках понесу?
- Нет, - говорю, - это не стоит. Это, - я говорю, - смысла нет меня на руках нести. Все равно мне каюк.
- Да брось, - говорит. - Ну просто у тебя в животе телеграмма зудит.
- Какая, - говорю, - телеграмма?
- А та, - говорит, - которую ты давеча сшамал.
- Вот, - говорю, - охламон! Вот чудик! Это же не телеграмма. Это пакет. Это секретное письмо к товарищу Буденному, которое, понимаешь, я вез и которое не довез. Я, - говорю, - ворона. Я съел важнейшие оперативные сводки своей дивизии. Меня, - говорю, - расстрелять за это мало.
Ну, я, понимаете, все ему рассказал.
- А теперь, - говорю, - оставь меня, за ради бога... Беги, пока жив.
А он - вы подумайте! - ничего мне на это не сказал, а берет меня прямо в охапку, кладет меня, как мешок, на плечо и шагает со мной в кусты.
А потом из оврага вон. А потом через кочки-пенечки бегом, понимаете, как припустил... Даже ужас! Лошади, понимаете, так не бегают.
Я говорю:
- Зыков! Тебе тяжело, наверно?
- Невидаль, - хрипит. - Я, - говорит, - и не с таким бегал.
Я говорю:
- Ты отдохни...
Мне, понимаете, все-таки неудобно как-то на человеке ехать.
- Ты отдохни, - говорю, - а потом опять поедем.
- Не гуди, - отвечает. - До леска вон того добежим, а там посмотрим.
А лесок, я гляжу, не близко. До леска того, понимаете, версты две.
Ну, мы так хорошо с ним скакали, что минут через десять были уже в лесу.
- Тпру! - говорю. - Приехали.
Зыков меня опускает на землю, и я - вы представьте себе! - спокойно встаю на ноги.
Вот ведь чудо какое!
А это, вы знаете, пока я на Зыкове через поле скакал, у меня в животе все помаленьку умялось. И стало как будто полегче. Как будто не так чересчур больно.
- Ну, что ж, - говорю, - давай побежим дальше!
А Зыков говорит:
- Нет. Погоди... Не могу.
- А что? - говорю. - Почему не можешь?
- А я, - говорит, - все-таки не лошадь! Я не могу без отдыха.
Вижу - действительно: вспотел парень.
Ну, мы тут сели с ним под высоким деревом: я растянулся в траве, а Зыков достал кисет и стал закуривать трубочку.
Я говорю:
- Все-таки, Зыков... Я не понимаю: кто ты такой?
