— Ты любишь детей?
— Конечно, — ответила девушка. — А что?
— У меня есть маленький сын. Я подумывала о приходящей няне. Я… устраиваюсь на работу. Скорее всего, вечером, по нечетным дням.
— Тогда вы обратились по адресу.
Рэчел усмехнулась. Восемнадцатилетие и цинизм, похоже, встретились.
— Точно, — ответила она и с притворной угрозой ткнула пальцем в грудь девушки. — И я знаю, где тебя найти. Как тебя зовут?
— Шарлин.
Уже сожалея о своем импульсивном поступке, Рэчел ушла. Теперь было бы странным не замечать эту девушку. Но какая к черту работа?
У нее было в запасе двадцать минут, чтобы прогуляться по центру Бата. Несмотря на резкое похолодание, во дворе монастыря толпились туристы и в уличных кафе было полно народу. По городу безостановочно кружили красные двухъярусные туристические автобусы, Рэчел даже узнавала голоса экскурсоводов. Дотти, ее мать, когда-то с большим удовольствием слушала эту многоязычную болтовню. Ее прямо распирало от гордости, когда город вошел в список «Всемирного наследия». Сколько Рэчел себя помнила, каждое воскресенье мама брала ее за руку и они прогуливались по холму, сидели на площади Музыкантов, рядом с монастырем, ели мороженое и слушали, как уличные музыканты по очереди играли на гитарах и исполняли песни Боба Дилана.[11] Ее завораживали каменные ангелы на стенах монастыря. Они карабкались по лесенкам, изуродованные, побитые временем и погодой, и иногда краешком глаза Рэчел видела, как они перескакивают сразу через две ступеньки… Потом мама тащила ее назад по крутому склону, уверенная, что они с толком провели воскресенье, — и все это по цене дешевого рожка ванильного мороженого. Временами с ними ходил отец. Тогда они заходили в паб, где родители выпивали по рюмочке, закусывая пирогом с мясом и почками. Паб «Вольные стрелки» до сих пор существует в застроенном переулке рядом с монастырем. И на площади продолжают сидеть музыканты — они нисколько не изменились, только стали старше и загрубели.
Она пересекла площадь и прошла через маленький дворик, главной достопримечательностью которого был огромный платан. Здесь расположилась «Хрустальная таверна», маня подкрепиться пинтой пива и сигаретой, но в пабе теперь не разрешалось курить. И это называется цивилизацией!
Она отвернулась от паба и вошла в узкий проход между историческими зданиями. Первые этажи были заняты бесчисленными маленькими нарядными кафе, но войти в них у нее не хватало смелости (да и красоты тоже). Кабинет психотерапевта находился над одним из этих кафе, один пролет вверх по шаткой лестнице. Сама клиника располагалась в обветшалой квартире, лоск которой придавало обилие растений и приглушенное освещение. И все же кабинет, без сомнения, находился в самом модном районе города.
