Это и был дикий пляж. Какой-то смельчак вырезал давным-давно в скалах крутую узкую лестницу, спускавшуюся почти к самой воде, но даже после этого ничем не примечательным и почти незаметным с первого взгляда пляж оставался пустым и одиноким.
Кэрен часто приходила сюда. Она очень любила это место, потому что здесь ее никто не мог потревожить. Пляж, хоть и находившийся совсем близко к городу, был словно каким-то другим миром: здесь все посторонние звуки сразу пропадали, растворяясь в мелодичном шуме морского прибоя. Девочка очень любила сидеть у воды, думать, мечтать и смотреть на искрящиеся в солнечном свете волны.
«Кто бывал в Консате, — мысленно произнесла она, сбегая по шершавым, потрескавшимся от времени ступенькам, — должен помнить узкую и крутую лестницу, вырезанную в береговых скалах. Лестница начинается у площадки с колоннадой и ведет к морю. Там ее отделяет от воды только тонкая полоска земли. Покрытая ноздреватыми камнями и круглым галечником, она тянется между морем и желтовато-белыми скалами от Долины юга до самой Северной Косы, где наклонной иглой пронзает небо обелиск — памятник погибшим астролетчикам».[1]
И пусть дикий пляж и не отличался своей монументальной красотой, пусть их тихий, по-южному безмятежный и спокойный городок и не был похож на космический порт Консату, а слова эти были лишь отрывком полюбившейся ей с детства книги, приходя сюда, Кэрен каждый раз ловила себя на мысли, что пляж чем-то напоминает ей те места. Словно и здесь жило ощущение чего-то сказочного, необычного, волшебного. Стоит только приглядеться, и сразу поймешь это.
Опустившись на песок в тени большого высокого камня, похожего на гигантский зазубренный клык, и вытянув ноги, Кэрен начала вытаскивать из сумки полученные утром бумаги, недовольно бормоча себе под нос:
— Тесты какие-то, задания, куча информации, которую я все равно не запомню, — пальцы быстро перебирали листы, стараясь, чтобы их не разметало ветром по всему пляжу, но вдруг что-то заставило Кэрен озадаченно замереть.
Перед ней лежал небольшой, плоский конверт, аккуратно склеенный из белой, чуть потертой бумаги. В углу, почти у самого края, неразличимой полоской виднелась витиеватая подпись: «Мэреш Адель Винсант» и приписка: «Лично».
— Ого!.. А это что такое? — давно просившийся наружу вопрос, наконец-то слетел с ее губ и повис в удивленной тишине, нарушаемой лишь тихим рокотом разбивающихся о берег волн.
— Письмо для… Мэреш. Это у нашей-Маши такое прозвище, что ли?..
