— Отсюда, какой вывод?
Степанков прищурил глаза и смотрел на нее так, словно она давно знала ответ сама. Что — то опять пыталось всплыть в памяти, какой — то непонятный гул.
— Правильно, — продолжал Степанков, — надо взять на себя ответственность за свою жизнь. И, пока не будет гармонии в душе, с постели ты его не подымешь никакими лекарствами. Болезнь ему выгодна. Это самозащита сознания. И за эту болезнь сознание будет держаться до победного конца.
Лекция была познавательная, красноречивая. Степанков, похоже, нравился сам себе. Даже глаза заблестели. Возможно, эти глаза, без тени лукавства и сомнения, и притягивали всех тех, кому нужна была помощь этого грузного, неуклюжего человека, способного заглянуть в святая святых — в душу.
— Это, кстати, тезисы с докторской диссертации, — подвел итог без пяти минут профессор.
— О высоких материях я сразу догадалась.
— Кстати, как твой алкоголик поживает, надеюсь в стойкой ремиссии?
Саша вытаращила глаза. Никаких знакомых алкашей у нее отродясь не было.
— Ох, эта ваша девичья память! Ты просила еще помочь своему другу. Помнишь?
Все, что касалось Стрельникова, она помнила. Он действительно просил помочь толи другу, толи просто за знакомому, но положить в свое отделение непрофильного больного она не могла. А Степанков решил все и сразу. И надо ж еще и помнит.
— Ты чего сникла?
— Юр, я наверное, поеду в Германию. Меня приглашают в клинику.
— Не смеши людей. Меня то же, представь, приглашали. Тоска там неимоверная. Как там родители, столько лет живут, не пойму. Даже не думай.
Конечно, ему легко говорить, а у нее третий день после встречи, а на душе все равно паршиво. Почему — то ей казалось, что только в Германии она не сможет думать о Стрельникове. Уже ради этого стоит подписать контракт. Она уедет, а он женится или, наоборот, он женится, а она уедет. От слагаемых сумма, как известно, не меняется.
— Может у меня там мужчина.
— Какой мужчина? Скажи просто — немец, а то сразу мужчина. Ни с немцами, ни с немками жить невозможно. Слишком правильные и пресные.
— Ладно, пока не уехала, ты посмотришь Лагунова?
— Андреева, скажи, я тебе хоть раз отказывал? Конечно, посмотрю. Хоть все отделение пересмотрю.
Степанков вернулся с кабинета с толстой тетрадкой. Бегло пролистав еженедельник.
— Три дня меня не будет. А потом…четверг. Вторая половина дня тебя устроит?
Ее устраивало все. И если б Степанков предложил ехать в больницу прямо сейчас, она, не раздумывая согласилась бы.
