Никакого указания на счет конференц-зала ему, естественно, никто не давал. Но это здесь, сидя в машине, легко рассуждать, где место «жучка». На самом деле, он даже не помышлял о том, что бы маленькое устройство, похожее на фасоль, с торчащими усиками антеннами, прикрепить в кабинете генерального директора банка.
— Документов у меня нет. Пока нет, — справился Красников. — Но я этот вопрос решу в ближайшее время.
Обещание прозвучало излишне заискивающее. Для полноты картины, не доставало только шмыгнуть носом. Красников незаметно посмотрел на часы.
— Знаете, Максим, как говорят: «плохому танцору…», — вздохнул собеседник. Вы не забыли, на каких условиях погасили свой долг? Надеюсь, вы меня правильно понимаете?
— Я все сделаю. Все как договаривались, — Красников выговорил обещание на одном дыхании.
— Самый крайний срок — две недели. Иначе…
Что могло последовать после «иначе» Красников и сам знал не хуже собеседника. И были это вовсе не пустые угрозы.
— Уж постарайтесь. И обратитесь к Дорохову. Может появиться зацепка. Удачи вам, Максим Валентинович.
Встреча подошла к концу. Триллион клеток разрушился. Жизнь укоротилась на несколько минут. Красников, не смотря под ноги, опустил свои дорогущие туфли в грязную лужу и, чертыхнувшись в душе, не прощаясь, хлопнул дверью. Втянув шею в ворот кашемирового пальто, он быстро зашагал обратно к своей машине.
В эти минуты кроме ненависти он не был способным ни на одно чувство. И эта ненависть имела свой объект и почти десятилетний стаж…
В гостиной непривычно пахло валерьяной и пустырником.
— Давление сто пятьдесят на сто.
Саша привычным движением сжала в руке манжетку. Воздух с шипением вырвался наружу. Стрелка тонометра последний раз метнулась по шкале и замерла на отметке ноль.
— Софья Петровна, бросайте курить. Это я вам как врач говорю. И доживете до ста лет.
Последнюю фразу она произнесла неестественно заучено, скорее по — привычке, не вкладывая никакого особого смысла, ибо и сама не находила этого смысла в таком долголетии. Что хорошего в дряхлости и ненужности, особенно, когда ушли близкие и родные люди? Разве это жизнь? Только человек такое существо, что всеми силами цепляется за эту жизнь. Пусть и дряхлую.
— Это, Сашенька, только в молодости кажется, что жить до ста интересно, — Софья Петровна спрятала под плед сухенькую руку. — Хотя жить хочется. Показалось — умираю. Страшно стало, как последней грешнице. Вот всполошила тебя и Пашу. А раз по твоим прогнозам еще буду жить, то пойдем пить чай, — прокуренный голос заметно ожил.
