– Ты ведь из клуба, так? – прорычал он низким голосом, удивительно звучным для человека, находящегося при смерти. – Если они прислали мне лекарство, то оно мне ни к чему. Настойка опия – вот что мне нужно.
Я быстро просмотрел медицинскую карту, лежавшую на тумбочке у изголовья его кровати. Ему вводили в основном физраствор, чтобы хоть как-то поддержать обезвоженный организм больного. Я понял это, прочитав наклейку на установленном на штативе капельницы резервуаре – тяжелом, стеклянном, чуть подтекающем через трещину в резиновой пробке.
– О боже, – простонал больной, увидев, что я изучаю надпись на наклейке. – Ты, наверное, был врачом, так? Не выношу врачей, особенно пятилетних.
– Мне шесть, – поправил я Шотболта. – Не беспокойтесь. Вы умрете в течение недели.
– Недели! Я не могу торчать здесь целую неделю. Ты знаешь, что эти ублюдки не позволяют мне читать? Я от них только и слышу: «Вам нельзя волноваться, мистер Шотболт. Сделайте, пожалуйста, свои дела в суднышко, мистер Шотболт». В суднышко! Как тебе это? За всю свою жизнь я еще никогда не чувствовал себя таким униженным.
Поняв, что Шотболт, хоть и одурманен лекарствами, все же вполне в состоянии соображать, я решил перейти к делу. Присев на край его кровати, я сказал:
– У меня есть для вас послание.
– Надеюсь, это не какой-нибудь идиотский вопрос по поводу чертовой королевы Виктории, – пробурчал мой собеседник. – Меня уже тошнит от всяких ученых, которым не терпится узнать размер ее ноги.
– Это вообще не вопрос, – терпеливо пояснил я. – Скорее это предупреждение. Оно передается из будущего в прошлое от поколения к поколению.
– Ну и что мы натворили на этот раз? Слишком много льда и недостаточно огня?
– Что-то вроде этого. Мне немного неудобно говорить вам об этом, но у меня нет другого выхода. По всей видимости, мир гибнет. В принципе в этом нет ничего удивительного. Проблема, однако, состоит в том, что этот процесс ускоряется. Хотелось бы выяснить, по какой причине это происходит.
Шотболт некоторое время лежал молча, продолжая комкать простыни в костлявых пальцах, а затем сказал:
– Наконец-то! Нашлась-таки новая тема для разговора.
Почти ровно через тридцать лет после моей встречи с Шотболтом в Ливерпуле я сел на самолет, вылетающий из лондонского аэропорта Хитроу в берлинский Темпльхоф. Я летел на восток в поисках чего-то нового.
Чтобы успешно обманывать других людей, нужно следовать определенным правилам. Для меня главное и любимое из этих правил состоит в том, чтобы держаться того, что тебе точно известно. Это вовсе не означает, что в вашей лжи обязательно должен присутствовать элемент правды. Это лишь означает, что для того, чтобы вас не разоблачили, необходимо предварительно провести серьезную исследовательскую работу. В 1956 году для жителя Западной Европы попасть в Восточную Европу отнюдь не было невозможным делом – гораздо труднее было проникнуть с Востока на Запад. Однако человек, открыто представившийся западноевропейцем, неизбежно привлек бы к себе внимание и стал бы объектом весьма серьезной проверки, а этого, как я прекрасно понимал, мне лучше было избегать.
