Тот понял суть развернувшегося «семейного» конфликта и, смеясь, предложил попросту передать ключи от квартиры их прежней хозяйке, тем более что это жилье на какое-то время все равно будет опечатано. И он послал одного из оперативников в жилищную контору, чтобы тот пригласил для засвидетельствования этого акта представителя местной власти.
А Грошева общими усилиями подняли с его просиженного «насеста», собрали все его документы — паспорт, служебное и наградные удостоверения, после чего не столько отвели, сколько отнесли «задержанного» в машину. На первых порах с этим делом было покончено. Оставался теперь второй фигурант…
Трехэтажный особняк Ловкова на Рублево-Успенском шоссе «смотрел» большими арочными окнами с высокого берега на реку Клязьму. Вид был прекрасный, еще бы, земля тут стоит не просто дорого, а очень дорого. Даже слишком. А семья Ловкова владела почти гектаром, обнесенным трехметровым кирпичным забором. Местный «высокий» архитектурный стиль.
Присутствие хозяина при проведении обыска не потребовалось, поскольку дома находилась его жена Зинаида Борисовна Шевченко. С ней связался подполковник Рогожин и сообщил о задержании ее мужа, а также о необходимости проведения обыска в доме на законных основаниях. Постановление на этот счет было подписано городским судьей и предъявлено господину Ловкову.
Иван сказал Турецкому, что никакого волнения, так ему показалось, мадам Шевченко при таком неприятном для нее известии не проявила. Скорее, равнодушно выслушала. Если, мол, вам необходимо, приезжайте и ищите, чего хотите. А мне все равно. Такое ощущение, будто она вообще не от мира сего. И на супруга ей наплевать. Ну, просто живет человек в другом измерении. Или у нее свои планы, о которых распространяться она не собирается. Странно: муж арестован, в доме обыск, а ей как бы все равно… Или в доме действительно уже ни черта нет?
А, впрочем, что они собираются искать? Незарегистрированное оружие? Наркотики? Какой серьезный компромат? Документация была вынута еще в офисе у Ловкова. И Турецкий понимал, что ничего стоящего внимания они здесь не найдут.
От Кротова не поступало по поводу Ловкова никаких сведений. Еще в первом разговоре с Турецким Алексей Петрович просил временно не беспокоить его звонками, поскольку он мог в любой момент оказаться в не совсем подходящих для переговоров условиях. Александр Борисович отлично понимал, что специфика работы Кротова требует иной раз одиночества, и если ты ждешь от него закрытых сведений, имей терпение, — узнает, позвонит сам. Так всегда бывало. Вот и теперь, в поисках стоящего компромата на Ловкова, Кротов наверняка должен был основательно потрудиться там, где нормальному человеку, возможно, и пытаться сделать что-либо было бы невозможным. Впрочем, один момент был ведом Турецкому: Кротов сказал, что резвое возвышение подполковника произошло, по всей вероятности, после какой-то тайной операции в Чечне, незадолго до начала нового тысячелетия. Что это была за операция, Кротов пока не знал, поскольку там, где работало ФСБ, как правило, никого посторонних не было, и уж, тем более, не оставалось и свидетелей. Война все списывала. Но совершенно ясно, что участие Ловкова в операции было весьма успешным, результатом чего и явились, видимо, и быстрое повышение по службе, и полковничья звездочка на погон. Словом, «Глория» подбросила своему внештатному сотруднику подходящую задачку, и торопить его теперь было делом бесполезным. И даже вредным.
