Велеречивость «полковника», как звал его за глаза гендиректор, раздражала Уткина. Ну, надо тебе что-то, так и говори в открытую, чего ты «темнишь»? Если просьбы или даже прямые указания фактического владельца предприятия не повредят основному производству, мы подумаем, как их решить. У Павла Уткина и самого не было не решаемых, в общем-то, проблем, кроме одной, но зато самой трудной: как сохранить производство. Он все еще верил, что и Ловкова это тоже волнует, поэтому и не проявлял излишней осторожности. Но если ему вообще не нравится руководство предприятия, можно расстаться.
— Я не буду юлить, Павел Степанович, — начал Ловков мирным тоном, — назрела необходимость покончить с этим разбродом. Мол, это — мое, а это, понимаешь, — не мое! А чье? Короче, я решил, что мы с тобой кончаем со всем этим базаром, и я беру управление в свои руки. Полностью. Понадобятся ли в дальнейшем твои услуги?.. Ну, думаю, разве что в том случае, если ты сам проявишь благоразумие и откажешься от своих ненужных амбиций. Да, тогда я буду готов рассмотреть этот вопрос. Но лишь после того, как мы с тобой сейчас и прямо здесь решим самую главную проблему. Хочешь слышать, какую?
— Хотелось бы… — в совершенной растерянности выдавил из себя Уткин.
— Вот и умница, что не ломаешь руки в отчаянье, а внимаешь нормально. Мне нужны все акции дочерних предприятий, я их собираюсь объединить в одном… — Он посмотрел в бледное лицо генерального директора и усмехнулся: — В одном кармане, — и похлопал себя по боку, — в этом вот! Понял? Или надо популярно объяснять? — голос его приобрел жесткость.
— Не знаю… Бред какой-то, — с трудом произнес Уткин. — Я ничего не понимаю! Какое вы имеете к ним отношение? Вы, часом, не сошли с ума, Андрей Дмитриевич?
— Хочешь точно узнать? — улыбнулся тот, упираясь в Уткина ледяными глазами. — Может, и диагнозом интересуешься? Сейчас все тебе будет…
Он нажал на какую-то кнопку снизу столешницы. Вошел охранник, один их тех, кто нагло шарил по нему, когда разыгрывался неприличный фарс с обыском у входа. Уткин обернулся на стук двери и не видел, как Ловков кивнул охраннику. А тот без рассуждений подошел сзади к генеральному директору и сокрушительным ударом по челюсти сбоку сбросил Уткина на пол.
Последняя мысль у Павла Степановича была совершенно неуместной: «Как хорошо обставил свой кабинет этот хищник! И откуда у него такой приличный вкус?» Потом эта мысль уже не появится, потому что единственным ощущением останется лишь тупая ноющая боль, пронзающая все тело от головы до ног…
