— Как на дневной? — вскричал Вячеслав. — На дневной, и только-то?! Я оскорблен и потрясен. Нынче же застрелюсь! — пообещал он хохочущей Наташе и ворвался в кабинет.
Губы Самойловича тронула едва заметная неодобрительная полуулыбка. «Что за фиглярство? Серьезные же люди!» — было написано на его лице. Но Саша не разделял этого высокомерного презрения. Ему нравилась манера Грязнова: если самому не создавать хорошего настроения и не заражать им окружающих, то кто это сделает? Кто, как не мы? Хорошее настроение — это немногое, чем заразить не зазорно…
— Заходи, Вячеслав. Садись! — улыбнулся ему Александр. — Мы тебя ждем.
Слава шумно поздоровался, излишне крепко пожал пухлую руку, чем опять вызвал на лице полковника легкую гримаску, шумно уселся, ерзая на стуле, пристраивая свое грузное тело, шумно высморкался в клетчатый платок… Самойлович, не реагируя на разыгранный для него спектакль, раскладывал на столе пластиковые папочки разных цветов.
— Курить будем? — прекрасно зная, что Самойлович не выносит табачного дыма, утвердительно спросил Грязнов.
У бедного полковника полезли вверх почти невидимые брови.
— Нет, Вячеслав Иванович, — решительно оборвал спектакль Турецкий. — Курить будем потом, под кофе и сопутствующие бутерброды.
— Лады, — легко согласился Грязнов и уставился на Самойловича. Дескать, говори уже что-нибудь, раз пришел.
Ну, Славка, ну, паразит! Вот возьмет полковник и уйдет. На фиг ему… Но, похоже, Самойлович удар держать умел.
— Александр Борисович, — невозмутимо начал он. — Вы просили вчера выяснить, что могло связывать Сидихина и Трахтенберга. А также подобрать информацию, которая могла бы пролить свет на их убийство, так?
Саша кивнул, обратившись в слух.
— Связь действительно прослеживалась. Эти господа были связаны «золотым бизнесом». Но, если позволите, я начну издалека.
— Разумеется. Мы вас внимательно слушаем, — стараясь не глядеть на друга, ответил Турецкий.
— Как известно, золотой бизнес — один из самых прибыльных. И действует он в наших Палестинах давно, со времен СССР. Поначалу действовали одиночки. Но там, где есть золотая жила, всегда найдутся желающие припасть к ней, так сказать. Что говорить? Достаточно перечесть Джека Лондона.
— Вот именно, — едва слышно пробурчал Грязнов.
Самойлович не обратил на него ни малейшего внимания.
— Так вот, в застойные восьмидесятые золотой песок с северных приисков уже утекал широкой рекой прямиком за границу. Контролировали этот процесс чеченские и ингушские преступные группировки. Это был изначально их бизнес. И вытеснить чеченов из поселков старателей было делом весьма сложным. Они проживали там вполне официально: каждый десятый житель — чеченец или ингуш. Таскали с приисков и драгоценные камни. Позже, в конце девяностых, в норильский золотой бизнес попытались войти армянские воры под руководством весьма авторитетного вора в законе Арама Барсегяна. Но не вышло. Арам был задержан на улице Норильска милицейским нарядом, а поскольку без ствола на улицу не выходил, ему вменили незаконное ношение оружия и упрятали в камеру. Через сутки физически крепкий Арам скончался на тюремной шконке от сердечного приступа. Вскоре от пуль и несчастных случаев погибло все ближайшее окружение армянского вора.
