— Потому, Александр Борисович, что взрыв был строго направленным. А при террористических актах взрывное устройство обычно начиняется металлическими штуковинами, например болтами, обрезками проводов и так далее, чтобы увеличить радиус поражения и число жертв.
— Согласен. Вместо слова «штуковины» я бы применил что-нибудь более научное, но в целом ты прав. Громыхнуло, правда, здорово. Но число жертв при этом минимально: только пассажиры «вольво» да киллер. Остальные отделались легкими ссадинами и сильным душевным переживанием. Напрашивается версия о профессиональной деятельности убитого как причине смерти. Тем более что одно покушение уже было. И «броневик» покойный завел себе не случайно. Олег Борисович!
— Да, Сан Борисыч, — откликнулся Левин.
— Необходимо собрать информацию о том, что делается в рекламном бизнесе. В частности, бывали ли уже покушения на «рекламщиков»… А я тебе и сейчас скажу, что наверняка бывали. Когда и сколько? И по чью душу звонил колокол? И как там нынче расположены фигуры, на этой шахматной доске. И какую клетку занимал Трахтенберг.
— Понятно, Сан Борисыч.
— Еще охрана, Саня! — включился Грязнов. — Вернее, служба безопасности. Куда же они смотрели, когда такую «неправильную» броню на тачку ставили? Может, просто бдительность шефа усыпляли? Кроме того, учитывая, что время последней поездки Трахтенберга к дому было необычным, ясно, что кто-то предупредил киллера. Кто-то из самых близких.
— Охрана? А им зачем? Они теперь безработные.
— Мало ли какие мотивы бывают… Я бы занялся охраной.
— Хорошо, займемся. И следует, так сказать, покопаться в бельишке покойного. Чем занимался кроме рекламы? Раз он у нас такой инициативный, — усмехнулся Александр.
— Правильно, — поддержал Грязнов. — Вон, Сидихин никакого отношения к рекламе не имеет, а сидел в машине Трахтенберга. О чем они беседовали? Заключенный и рекламный магнат…
— Секретарша Трахтенберга показывает, что Сидихин ждал в приемной несколько часов: А Трахтенберг все не принимал его. Потом, после напоминания секретарши, решил выслушать Сидихина в машине, по дороге домой, — вставил Левин.
— Ну и что? Не прогнал же. Согласился выслушать. Значит, что-то их связывало?
— Хорошо, Слава. Это верно и важно. Займемся. Ну и личная жизнь. Тоже всякое бывает. В этом бельишке тоже покопаться придется… Что ж, даю последние вводные — и вперед, по коням!
