— Ну, слава Богу, оклемалась девонька, я уж думал совсем плохо дело. Куда ранетая?
— Вроде никуда.
— А кровь откуда?
— От сильника, которого Оська порешил.
Данила презрительно усмехнулся:
— Вот недотёпа! Он и курёнка не зарежет, покуда весь не окатится.
Марфа не захотела вступиться. Она покоилась в объятиях красавца Данилы, о котором так долго мечтала, ни о ком другом ей сейчас не хотелось ни слышать, ни думать.
Данила, переменив голос, сказал, что дом Марфы сгорел, а что стало с её родителями, покуда неизвестно, потому он отвезёт её в лавру и попытается пристроить к инокиням, но для верности ей нужно снова впасть в беспамятство, чтоб монашки не противились. После он её оттуда заберёт и под венец сведёт. Пойдёшь? Марфа только крепче прижалась в ответ, она и так была почти в беспамятстве.
Въехав в монастырь, Данила повернул к царским чертогам и на подъезде увидел двух самых главных инокинь, которых в обиходе здесь звали королевинами. Они и вправду были царского рода. Одна — Марфа Старицкая, племянница Иоанна Грозного, другая — Ксения Годунова, дочь царя Бориса, в иночестве Ольга. Марфа — толстая, небольшого роста, из тех, что в народе зовут кутафьями. Ксения — будто сказочная царевна: высокая, статная и такой красоты, что у Самозванца, задумавшего извести всех Годуновых, не поднялась на неё рука, оставил себе на потеху. Данила поклонился и сказал:
— Помоги, матушка, девице несчастной, только что у воров отбил, не в себе она.
Марфа нахмурилась:
— Ты почто, смерд поганый, с коня не слазя тако говоришь?
Никак не могла отстать монахиня от прежних, царских привычек. Ксения вмешалась:
— Оставь его, матушка, — и махнула служкам.
Данила отдал им девушку и, соскочив с коня, пал перед ней на колени:
— Ай, спасибо, царевна, за доброту! Воров побью, вернусь за сироткой.
— Ступай с Богом, — ответствовала Ксения и бросила мимолётный взгляд, но такой, что Данилу, как крапивой ожгло. Залился краской и, чтоб себя не выдать, взметнулся птицей на коня и умчался. Для Марфы взгляд Ксении тоже не остался незамеченным.
— Никак не успокоиться тебе, блудница, — вполголоса проворчала она, — всё зенками срамными стреляешь.
Ксения ничего не ответила и опустила глаза долу.
Гак бедная девушка из Служней слободы очутилась в царских чертогах, выстроенных для самого царя Иоанна. Тут и нашёл её Оська, которому рассказали те, кто видел приезд Данилы. Марфа уже полностью пришла в себя, отмылась, переоделась. Оська так и ахнул: до чего хороша! А Марфа не на него, за спину смотрит: не привёл ли братца? Оська, что ж, привык к такому, хотя и надеялся, что после случившегося в коровнике отношение к нему изменится.
