Короленко ухмыльнулся в густые усы.
— Это болезнь всех жен…
— Инна Осиповна была на кухне, перемывала посуду, которую вымыла вечером дочь. Прошло минут семь, она о чем-то задумалась. Пришла из своей комнаты Раиса, забралась в холодильник.
Между делом заметила, что папы не видно, тут до Инны Осиповны дошло, что благоверный не вернулся — она не слышала, чтобы хлопнула дверь. На всякий случай вдвоем с дочерью обошли квартиру, убедились, что Евгения Михайловича нет. Она решила, что он застрял в подъезде, беседует с кем-то из соседей. Вышла в подъезд, прошлась взад-вперед, обнаружила ведро пролетом выше, заволновалась. Как была в халате, побежал вниз, выскочила на улицу, стала бегать по двору. Естественно, эти маневры взволнованной женщины не могли не заметить сидящие в машине работники, они выбрались из машины и тоже стали бегать. Было десять сорок пять утра. Позднее, когда до сведения Инны Осиповны довели, что ее мужа собирались арестовать, с ней едва не случился инфаркт…
— И это не удивительно, — вымолвил Короленко, — в подробности своей преступной деятельности мой зам свою жену не посвящал.
— Уйти по крыше Поличный не мог, — невозмутимо продолжал Махонин. — В то утро трое сотрудников компании «ТВ-актив» занимались установкой на крыше приемо-передающей антенны и хором уверяли, что, кроме них, там никого не было. Работников компании допрашивали самым тщательным образом… — Махонин смущенно кашлянул. — Обычные телевизионные работники. Они никого не видели. Им дали в ЖЭУ ключ от чердака, они забрались на крышу и спокойно работали. Объявись там Поличный, он все равно не смог бы сбежать — люки, выходящие в другие подъезды, были заперты изнутри. Можете допросить этих парней вторично — если появится желание. Тем же образом он не мог раствориться в подвале. Причины две: увесистый ржавый замок и толстый слой пыли у подвальной двери, «целостность» которой никто не нарушал. Подозреваем, что в подвал никто не спускался года два. И это неудивительно, там нет никаких коммуникаций. Все, что нужно сантехникам, электрикам и прочим работникам коммунальной службы, находится в третьем подъезде. Тем же образом исключаются окна, балконы и подъездная дверь, за которой следили четыре пары глаз. Остаются два варианта. Первый: домашние Поличного лгут, и он сбежал еще ночью…
— Маловероятно, — заметил Турецкий. — Опустим бдительность ваших сотрудников, в ночное время она могла и притупиться. Дело не в этом. Что им мешало сказать: мол, ночью Евгений Михайлович собрался и, не объясняя причин, куда-то пропал? Родственников не судят, они ничего не теряют. Зачем так бездарно лгать — про мусорное ведро, шлепанцы? Люди, видимо, разумные, вряд ли опустятся до такого маразма.
