Филипп взял трубку почти сразу и ответил на французском. Как и все в Моренсии, он также разговаривал на английском и итальянском, но его мать была француженкой, поэтому этот язык был ему ближе.
– Bonjour, – ответила она ему в тон.
– Господи, Холлин, как я рад тебя слышать! – воскликнул он. – Я так ждал твоего звонка.
– Ты не получил мое сообщение?
– Получил, но оно было таким коротким и путаным, что только сильнее обеспокоило меня.
Холли хотела бы, чтобы его слова тронули ее сердце, но она оставалась спокойной. Между ней и Филиппом не было ни единой искры, из которой со временем можно было бы раздуть пламя, а значит, их брак был обречен. Взаимоуважение никогда не станет заменой любви.
– Прости, что уехала, не предупредив тебя. Я разговаривала с матерью и знаю, что вам было нелегко скрывать мое отсутствие.
– Да, это было настоящим испытанием, – подтвердил он. – Но мы справились. Мне даже понравилось водить прессу за нос.
– Замечательно. – Что еще она могла сказать?
– Ты ведь уже скоро вернешься, да?
– Наверное.
Гораздо раньше, чем ей бы хотелось.
– Великолепно. В среду у меня будет важная встреча с иностранными инвесторами, и я надеялся, что ты сможешь присутствовать. Знаешь, они все время спрашивали о тебе: с ума сходят от возможности посидеть рядом с настоящей принцессой.
– В среду? – То есть через три дня. Я не планировала возвращаться так скоро.
– Но, Холлин, тебя не было почти неделю. – В его бархатистом голосе появились нетерпеливые нотки. – И нам все сложнее скрывать твое отсутствие в стране. И придется перенести или даже отменить еще несколько встреч и мероприятий. Твоя мать заверила меня…
Холли почувствовала, что теряет терпение. Ей надоело, что мать говорит от ее имени.
– Я имею право на собственную жизнь, – холодно ответила она.
Ее резкие слова явно удивили Филиппа. Конечно, ведь она всегда была такой мягкой и покладистой.
– Холли, с тобой все в порядке? Ты здорова?
– Никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас. Я просто хочу, чтобы ты понял: не важно, принцесса я или нет, я имею право на собственную жизнь.
– Конечно.
Но в его голосе слышалась скорее попытка успокоить раскапризничавшегося ребенка, нежели согласие с ее словами.
– Я понимаю, что у меня есть обязательства, но если бы я была по-настоящему больна, эти мероприятия в любом случае пришлось бы перенести.
– Так ты все-таки больна, та cheriel.
– Не в прямом смысле.
– Думаю, я тебя понял.
– Да?
– Конечно, ты принцесса, но в первую очередь ты женщина. Возможно, в наших отношениях из уважения к твоему статусу я двигался слишком медленно, а ты хотела совсем другого. Я должен объясниться в своих чувствах…
