— Это как сказать, ваша милость, — преспокойно почесывая пузо, ответствовал Марко. — Может, вчера нам и конец бы пришел, если б не я…
— Что-о-о?! Что ты мелешь, болван?!
— Да уж знаю… Вчера, покамест вы там у графини рассиживали, а меня, значит, в людскую спровадили… В общем, там для господских людей тоже выставлено было. Баранина с чесноком, потроха, винцо, конечно… Я вначале много не пил, стаканчика три только, не больше. Я-то себя знаю… А только после третьего стаканчика подсел ко мне один мужик… И вроде бы рожа знакомая… Маркграфов человек, одним словом. Он меня вроде бы по прежней службе помнил. Ну, по старой памяти за здоровье его светлости выпили. Так, слово за слово, стал про Палестину спрашивать, про вас, само собой… Я-то много не говорил, все думал: зачем это ему? А он мне все напевает, каково у маркграфа сладко служить. Я уж помалкивал, сам знаю, каково! Почитай — раз пять на неделе пороли… Чую, вредный он человек, хороший так врать не станет. Ну а на всякий случай поддакиваю, наговариваю на вас, ваша милость, прости Господи… Ну так вот. Мужик, видать, решил, что обижен я на вас, и все меня подзуживает, подзуживает… Понял тут я, к чему он клонит. Наконец открылся он — после восьмого стакана… Крепко пил, скотина! Он мне, значит, говорит: «Хочешь должность конюшего или лесничего заполучить?» Я крякнул даже, никак уж не думал, что такое посулят. А он говорит, что сделать-то мне надо — всего ничего, только порошок вам с Франческо в вино подсыпать, вот и все. Помните, ваша милость, как я вас от Бадр-эддина вытаскивал, когда вас с коня арканом стянули и уволокли?..
— Это когда ты в бурдюк им отравы насыпал?
— Вот-вот. А отраву мне один еврей продал, ежели помните. Так что с порошочком-то я уже дело имел, не дурак… Бадр-эддин Коран чтил, вина не пил, а воду прямо из бурдюка сосал… Ну да Бог с ним. А тут я поломался немного, а потом потребовал с него полтора цехина, да и взял порошочек, а щепотку ему обратно вернул. В кружку, конечно. Он, когда выпил, еще полчаса живой был, даже еще со мной одну выпил, тринадцатую. А как ее выпил, так и повалился под стол. Там пьяных много лежало, никто и не подумал, что он мертвый…
— И ты молчал?!
— Так ведь меня никто не спрашивал — пожал плечами Марко. — А яд-то — вот он.
И Марко вытащил из кармана глиняную бутылочку.
— Спрячь, пригодится, — сказал Ульрих. — Может, еще кого отравишь при случае! А морду тебе все же надо было набить, дурак. Он ведь мог тебе эту дрянь подсыпать… И ты бы сам там под столом оказался.
