— Возникает множество вопросов. Например, как он узнал код сейфа, зачем прямо в нем он сжег ваши документы?
— Что касается кода, то тогда этот маньяк — вы, Арчер. Вы же где-то его узнали! Впрочем, путем логических сопоставлений…
— Э, нет. Это вы уже про меня. Давайте серьезно.
— Маньяк заманивает меня в библиотеку, а она находится, если мне не изменяет память, в Хеллингтоне. Так что догадаться не очень трудно. Вас устраивает такое объяснение?
— Ни в коем случае. Кто кодировал сейф- вы или преступник? Зачем вы ставите себя на его место?
— Хм, вы правы. Во всяком случае, наживка на крючке — рано или поздно я бы заглянул в сейф. Но эта черная папка разбивает в пух и прах любые схемы, вот в чем дело. Ее закрыли лет сто назад, а я узнаю почерк старухи! Или она сама подделывала чей-то почерк? Бред! А текст записки очень соответствует дню сегодняшнему. Предположим невероятное, а именно: почерк Эдсон был очень похож на почерк женщины, жившей сто, а может, и двести лет назад. Но кто мог знать, ч т о находится в этой чертовой папке? И наконец, дважды повторяются инициалы «А.А.». Это уже слишком. Вот вам и цена вашей схемы. — профессор замолчал, заговорил вновь: — Вы что-то говорили насчет проклятия, лежащего на вас. Как это произошло Том?
— Обыкновенно. Я попал в лапы дьявола. Это случилось в — день нашего с вами знакомства, доктор. Пойду-ка я сварю кофе. Не возражаете?
ТОМАС АРЧЕР ОТСТАВИЛ ЧАШКУ И, ЗАКУРИВАЯ, ЗАГОВОРИЛ:
— Давайте рассуждать аb ovo[5]. У меня сейчас такое ощущение, что схемы нет вообще. Все настолько иррационально… Но в этой иррациональности есть своя логика или антилогика, если угодно. А про алогизм происходящего я говорил и неделю назад. Как-то этот хаос все-таки упорядочен и связан. Слушайте, а может, одна схема наложилась на другую, вот мы ничего и не понимаем? Знаете, доктор, я бы выделил три линии в этом деле. Одна, скажем, оптическая. Название это чисто условно.
— Я вас понял, Том.
— Прекрасно. Эта линия каким-то образом связана с тем отрывком из летописи, что мы оставили в замке. Вторая — современная, в орбиту которой втянуты мы с вами.
— В этой линии не так-то все просто, Том. Возьмите, к примеру, последнее — подлог в сейфе. Черной папке не меньше сотни лет!
— А возможно, и двести пятьдесят. Но я не успел сказать про третью линию.
— Какую же?
— Линию случайных совпадений. Например, Эльза — Элис. Вот и получается-, что из этого запутанного клубка торчит слишком много кончиков. И за какой бы я ни потянул, он только сильней затягивается, затягивается вокруг нас, доктор. Но я бы стал разрабатывать, как я условно назвал, вторую линию. Помня при этом, конечно, что все линии теснейшим образом связаны между собою. Места их соприкосновений или наложений — вот наши опорные пункты.
