Мария, как он заметил, взяла себе очень скромную порцию, и Педро, с выражением знающего свое место человека, предостерегающе поднял руку, чтобы ему не положили слишком много. Только Хосе — единственному настоящему мужчине в доме — была предложена добавка.
Подражая остальным, Николас вытер тарелку последним кусочком хлеба. Пакита встала, взяла с плиты керамический кувшин и налила каждому чашку обжигающего кофе. Это ошеломило Николаса — он знал, что такие напитки не для детей. Но ни за что на свете не желая отличаться от других, он, не поморщившись, отхлебнул варево с крошками и вкусом горелых зерен.
За кофе начался разговор; сыну консула, привыкшему у себя дома к долгому гробовому молчанию, вибрировавшему над полированной поверхностью красного дерева, подобно камертону в могиле, очень понравилось, что здесь, за этим столом, все говорят одновременно. Девчонки, чьи худенькие тельца были полны жизни, украдкой поглядывая на гостя, рассказывали, что они делали в школе; Мария рассказывала Паките, какое платье она видела в витрине магазина в пассаже — из зеленого бархата с бордовыми рукавами, о, клянусь мощами Пресвятой Девы, потрясающее платье! — а Хосе, повесив куртку на спинку стула и удобно откинувшись, обсуждал с Педро шансы Сан Хорхе в ответном матче против Уэски. И Николас, несмотря на застенчивость, тоже оказался вовлеченным в этот разговор.
— Как ты считаешь, амиго мио? — спросил Хосе.
Николас набрал в грудь воздуха.
— Если будешь играть так, как в последней встрече, то вы наверняка выиграете. — Он запнулся, но храбро продолжил излагать мысль, давно зревшую у него в голове: — Тебе нужно играть в большом городе, Хосе. Будешь получать много денег.
Хосе широко улыбнулся, сверкнув зубами.
— Для большого города я недостаточно хорош. Да я бы там просто задохнулся. Мне лучше в деревне, Нико — свежий воздух, хорошая рыбалка.
— Мы, Сантеро, всегда играли в пелоту. Но только ради игры, — мягко сказал Педро. — Отец Хосе был знаменитым игроком… Вот его фото. — Он указал на портрет коренастого мужчины с завитыми усами и коком надо лбом. — Да и я тоже был… Хоть и скромным, но игроком…
— Ты был лучше всех нас, дед! — возразил Хосе. — Расскажешь как-нибудь Николасу про свой матч с Сароссой.
Старик довольно улыбнулся.
— Ты не идешь на тренировку? — вдруг спросил он. — Хайме просил передать, что он там будет.
Но Хосе решительно помотал головой. А от его слов Николаса окатила теплая волна счастья:
