Когда Брэнд спустился в вестибюль, было заметно, что он доволен. Элвин вздохнул с облегчением, его карие глаза радостно заблестели.
— Надеюсь, всё в порядке, сэр? У меня оставалось не слишком много времени после отъезда мистера Тенни, но я сделал всё что мог.
— Разумеется, — обходительно ответил консул, придав голосу максимальную загадочность. Он не настолько глуп, чтобы начинать свое руководство с расточения похвал помощнику. Это лучший способ разрушить дисциплину и спровоцировать фамильярность. Кроме того, он уже решил, что общество этого нервного юнца в облегающем костюме, лопнувшем подмышкой, совершенно невыносимо, и лучше держать его на расстоянии. А так как Элвин всё не уходил, вертя в руках свою соломенную шляпу, словно ожидал, что его пригласят остаться, может быть, даже предложат выпить рюмочку шерри, Брэнд вежливо, но решительно проводил его к двери.
— Увидимся завтра в офисе, мистер Деккер.
— Хорошо, сэр.
— Вы всегда приходите ровно в девять?
— Да, конечно!
У Элвина покраснела шея над воротничком. Набравшись смелости перед тем как попрощаться, он остановился на ступеньках крыльца и, запинаясь, произнес:
— Могу я надеяться, что вы окажете нам с миссис Деккер честьсвоим посещением? Мы живем на Calle Estrada, дом небольшой, но мы постарались превратить его в кусочек старой доброй Америки.
Его неуверенность вызвала сочувствие у Николаса и он умоляюще посмотрел на отца. Консул ответил Элвину предельно вежливо, но, когда тот ушел, губы Брэнда скривились. Никто не мог поставить под сомнение его лояльность к своей стране, и всё же, он считал себя рафинированным космополитом, вылепленным европейской культурой, — по сути, гражданином мира! Не удивительно, что наивная фраза Элвина вызвала у него усмешку.
В семь часов Гарсиа, замечательно предвосхитив пожелание хозяина, объявил, что ужин подан. В столовой их ждали два прибора, и, усевшись в разных концах длинного резного стола с горящим канделябром посередине, отец и сын приступили к первой трапезе в своем новом доме.
Погруженный в свои мысли и глубоко озабоченный переутомлением Николаса, консул ел молча. Но превосходная еда и отменное обслуживание, приятная полутьма прохладной высокой комнаты принесли ему успокоение, развеяв все досады и огорчения этого дня. Тяжелым задумчивым взглядом сопровождая все движения дворецкого, он, наконец, приподнял завесу непроницаемой сдержанности.
— Вас зовут Гарсиа, как я понимаю?
— Да, сеньор.
