— Современные дети непредсказуемы. — Он удивленно улыбнулся. — Чем глупее слуги, тем сильнее Николас им сочувствует.
Тщательно подбирая фразы, он быстро заставил гостей хохотать над историей о другом тупице-слуге, которого ему пришлось терпеть, — вспыльчивом неаполитанце, служившем прежде корабельным коком и имевшем привычку держать в кладовке попугая. Провожая гостей к машине, консул также не утратил самообладания и ничем не выказал терзавшего его смятения чувств.
Машина отъехала, а он продолжал стоять со сдвинутыми бровями, вперив невидящий взгляд в возносящиеся к небесам голубые горы, омываемые хрустальными водами Аренго и окутанные вечным туманом.
Наутро Брэнд спустился к завтраку рано. Вопреки опасениям провести ночь без сна, спал он, на удивление, крепко. Гарсиа подал кофе и фрукты, аппетитно уложенные на серебряном блюде, и молча и бесстрастно остался стоять поодаль, демонстрируя готовность услужить. И теперь, учитывая сдержанность дворецкого, его скрытную и отстраненную манеру, столь подходящую для службы в «лучших домах», где ему без сомнения доверяли много секретов исключительно для того, чтобы запечатать их этими непроницаемыми губами, консул решил ему довериться.
— Гарсиа, — сказал он, — я хочу вас кое о чем спросить.
Дворецкий с непроницаемо нейтральным видом шагнул вперед.
— Это касается Хосе, нового садовника, — нарочито небрежно, помешивая при этом кофе, сказал Брэнд. — Приходилось ли вам когда-нибудь видеть, что он разговаривает с моим сыном?
Наступила пауза. Ни тени улыбки не исказило невозмутимые черты Гарсиа, ни один мускул не дрогнул на его бледном лице.
— Когда-нибудь, сеньор Брэнд? Да всегда, всё время — вот правильный ответ на ваш вопрос. Они постоянно вместе. Разговаривают, смеются, даже работают вместе.
— Работают?! — как ни старался Брэнд сохранять спокойствие, у него перехватило горло.
— Ну да. И тяжелую работу тоже. — Голос дворецкого был ровным, но глаза, пристально глядевшие на консула, сузились, как у кошки. — На прошлой неделе мальчик был без рубашки. Я видел в окно — голый до пояса, он размахивал мачете под палящим солнцем.
— Почему вы мне не сказали? — спросил консул, сдвинув брови.
— Я не доносчик, — безразлично пожал плечами Гарсиа. — Тем не менее, мне это не нравится. Ваш сын такой нежный, чувствительный, впечатлительный… А этот Хосе… Да кто он такой?!
В наступившей тишине консул нервно вертел пальцами ложечку. Он не решался продолжать расспросы.
