Очень старалась, хотя внутри все так и кипело от негодования.
– Аэлин, Аэлин, – произнес он шепотом.
Мужские пальцы коснулись кристаллов в моих волосах. Градус моей терпимости закончился в один миг. В порыве злости, комкая клочок бумаги, я запустила им в Прайма. Он удивился.
– Посмотрим, как вас, уважаемый и достопочтенный Прайм, удивит это, – произнесла, одновременно выплетая боевое проклятие высшего уровня.
Первое, чем в него запустила – «Мор египетский» – неприятное проклятие, вызывающее язвы и нарывы по всему телу. Затем, всеми любимый «Танатос», вызывающий разрушение на молекулярном уровне, правда применяется обычно на нежити, но этот тоже не совсем живой. «Горе от ума» – проклятие, мгновенно сводящее с ума и дезориентирующие противника. «Вечное упокоение» – заставляющее падать замертво любого, кто не умеет создавать отражающие щиты, а Прайм даже попытки не предпринял, чтобы закрыться от волн энергии в свою сторону… «Четкер» – в простонародье дух смерти – проклятие отделяющее душу от оболочки. Он поглотил все.
«Хоть бы у тебя передоз был!», – подумала злорадно.
И не наделась убить его. Нет. Просто я была так зла, что жизненно необходимо было на ком-то отыграться. Прайм не отразил обратно ни одного проклятия. И даже с места не сдвинулся. Он лишь стоял рядом, смотрел немигающим взглядом и пристально следил за моим приступом истерики. Только теперь заметила, что в его руках деревянная расческа, украшенная позолотой. Поздно. Мне она уже не нужна.
– Вот же сволочь бесчувственная, вечно живущая, – досадовала я вслух.
Как-то совсем обидно стало, что не причинила ему никаких неудобств.
Выпустила последнее проклятие, так как мой резерв уже был практически на нуле. «Черная немочь» вызывала симптомы энтеровирусной инфекции и сопровождалось в данном случае всеми побочными эффектами одновременно – рвота, диарея, приступы судорог с потерей сознания, и расстройство гемодинамики.
Прайм явно не ожидал такой подлости, потому что если поглотить, то последствия только превышали обычный эффект. Мужчина мгновенно позеленел и с ошеломляющей скоростью исчез из комнаты. Вовремя сбежал, потому что ровно через секунду на то место, где он стоял, с грохотом обрушилась стоящая когда-то рядом со мной деревянная ширма, разлетевшаяся впоследствии на несколько частей в ударе об двери. Это я так окончательно обнулила резерв. Ну, раз уж пусто, так пусть совсем.
Примерно через полчаса за окном тоже что грохнуло, оглашая шумным раскатом весь город. Время до рассвета тянулось и тянулось. Я одновременно желала, чтобы рассвет наступил скорее, и в тоже время не хотела, чтобы ночь заканчивалась.
