…Докладываю, что обман читателя не входит в мой арсенал публициста. И тем не менее в историю, которую я расскажу, поверит не каждый. Как-то в Интернете я набрел на тему, которая меня заинтересовала. Я понял, что разговор на сайте происходит в Штатах, на английском языке. То было интервью: неизвестный мне журналист задавал вопросы местному далеко не рядовому раввину. Разговор был откровенный, острый, я даже сказал бы, агрессивный. Переводился он на русский язык. Таким образом, я слышал синхронный перевод c английского; русский давался переводчику с приличным акцентом, но путаницы ни в словах, ни в их смысле не было.
Раввин, много знающий, напористый, уверенно перечислял те задачи, которые стоят перед мировым еврейством в ходе продвижения евреев к мировому господству. Среди намеченных событий было немало таких, о которых гоям не положено знать. Одно из будущих нововведений меня, закаленного, чуть не снесло со стула. Объясняя журналисту, для чего мировая глобальная власть завозит в Европу под соусом «толерантности» смуглых и темнокожих мигрантов, раввин сказал: «Мир в будущем должен стать темно-белым. Белыми останутся только евреи, а все гои будут темными. Это достигается путем смешанных браков…»
Я пытался позже выйти на это интервью и зафиксировать каким-либо образом источник, но безуспешно.
…Евреев впереди ждет большая работа, лет на 300–500. Но это их не смущает. Все у них идет гладко.
Так вот и само время, шелестя крылышками, бабочкой порхает над минным полем беззащитной жизни.
Контрасты нашей жизни меня потрясают. Родился я незадолго до большой войны в глухой русской деревне. Отца я не помню, хотя он меня мог видеть, в коротком пребывании дома между двумя войнами – финской и германской. В разгар войны, в конце 1943-го, он, гвардии старший сержант, погиб на Ленинградском фронте, будучи награжденным медалью «За оборону Ленинграда». Мама моя не имела возможности учиться в школе, ей пришлось нянчить младших братьев и сестер. Всю жизнь она работала дояркой, деля полуголодный послевоенный достаток с двумя сыновьями. После войны мы каким-то образом из землянки в деревне перебрались в Эстонию, в большой барак на торфодобыче. Наша жизнь понемногу улучшалась вместе с добрыми переменами в стране. Таким образом в СССР я прожил без малого 52 года. К чему это я? Неужто из занудства? Или кому-то предъявляю претензии? Ни в коем случае! Меня удивляют контрасты.
Я каждый год, один-два раза, приезжаю в Россию. Всякий раз нужно оформить визу. Я на пенсии, деньги трачу немалые. На родине мне нужно очень в жесткие сроки оформить регистрацию. Казенная система регистрации – не хватит ни здоровья, ни времени, чтобы ее осилить. Видимо, она скроена для шпионов. Слава – уж не знаю, какому богу! – что существуют подпольные труженики, благодаря которым вот уже почти четверть века я не испытываю, при регистрации, тех унижений, которые предусмотрены для нашего брата.
