Ждали в глубоком молчании.
Вернувшись, робот доложил, что никого поблизости не обнаружил.
Нервы обоих были напряжены до предела. Кто их зовет и зачем?
Вой, протяжный и долгий, повторился трижды.
У звездолетчиков перехватило дыхание. Они замерли, глядя друг на друга.
— Я пойду, — первым поднялся Итон.
— Мы пойдем вместе, — распорядился Тарханов. — Не забудьте захватить лазерный пистолет.
Впереди шел робот, то и дело исчезая за плотной заве-. сой ливня. Они медленно двигались сквозь этот водопад. Водой были насыщены и ночь и воздух. С каждым шагом вой доносился все яснее и громче.
Вот оно!
Они разом остановились. Перед ними было крупное животное с двумя ластами, длинным хвостом и лошадиной мордой. Увидев людей, зверь растянулся и положил голову на вытянутые ласты.
— Да это же морское животное! — воскликнул Итон. — Транспорт челноков.
— Странно, почему этот «транспорт» стоит на одном месте? Ба, да здесь их, кажется, несколько!
— Осторожно, командор! Перед вами все-таки не собака, а морское животное в два раза крупнее самых крупных собак Земли.
— Пустое. Он звал нас не для того, чтобы напасть.
При приближении людей животное плотнее прижалось к залитому водой песку, как бы выражая свою покорность. Итон смело подошел к нему и погладил по мокрой спине. Тут обнаружилось, что зверь привязан к огромному прозрачному шару. Внутри шара спал ребенок лет двух. Это так поразило обоих, что они не могли вымолвить и слова. Первым пришел, в себя Итон. Он простер руку над шаром и сказал с несвойственной ему торжественностью:
— Приветствую тебя, лорианин.
Тарханов осторожно отвязал шар и приказал роботу отнести находку к звездолету.
Зверь, как только отвязали его от шара, скрылся в темноте.
Так произошла первая встреча землян с представителем инопланетной цивилизации. Его назвали Артемом.
День и ночь. Ритм света и тени.
Пляска пылинок, водоворот, клубящийся вихрь проносятся над ребенком. Какие-то гулы и шумы, какие-то ежесекундно искажающиеся очертания, боль, ужас, смех и сны, без конца сны… Среди этого хаоса — свет ласковых глаз, сладостная струя, которая вливается в тело младенца из набухшей молоком материнской груди.
Потом возникают островки воспоминаний. Это крошечные звездочки, а вокруг и за ними бездонная чернота, провалы, в которых исчезают недели, месяцы жизни. Ночь. Шум прибоя. Он баюкает ребенка, как баюкал многие поколения, что жили до него. Океан пробуждал смутные желания, надежды, тоску по тем, кого Артем никогда не видел и не знал. Шум прибоя уносил его в смутные дали. Ему казалось, что над ним проносятся неведомые миры, звезды, огромные скопления звезд.
