— Председатель, вы хотите сказать…
— Да, да, — перебил Луня Соболев. — Вы меня правильно поняли. Я предлагаю вам должность начальника комплексной экспедиции на Юпитер. Когда-то очень давно, в далекие молодые годы, я мечтал о преобразовании этой гигантской планеты. Там многое сделано. Физикой Юпитера, например, занимался такой выдающийся ученый, как Антони Итон — один из спутников Ритмина Тарханова. Юпитер посетили десятки экспедиций. Теперь создана подлинно научная основа для переделки Юпитера, — моя мечта получила как бы реальный фундамент. Свою мечту я отдаю вам. Вы молоды, талантливы, у вас опыт, и я верю, вы покорите Юпитер.
Предложение было настолько неожиданным, что Лунь не, сразу нашелся, что ответить. Оно было заманчиво до головокружения.
— Ваша мечта прекрасна, Председатель. Но… не надо свою мечту дарить другому.
— Я стар, звездолетчик.
— А как же с моей мечтой? Кому же я ее подарю? — невольно вырвалось у Луня, и он покраснел под ироническим взглядом Соболева. Лунь понял этот взгляд. — Очевидно, Председатель считает, что у меня нет мечты?
— Почему же? — усмехнулся Соболев. — Я даже наверняка знаю, о чем вы мечтаете. Это все та же старая мечта о встрече с инопланетной цивилизацией. Разве не так?
Лунь кивнул головой.
— Бредни, молодой человек. — Старик даже не дал себе труда выслушать Луня. — Мы больше не можем позволить, чтобы выдающиеся люди Земли продолжали гоняться за призраками инопланетных цивилизаций. Слишком многие из них не возвращаются на родную планету, — с горечью добавил Соболев. — Почему-то кое-кто считает это вполне нормальным явлением. Академик Тарханов был одним из выдающихся умов последних времен. А где он? Пропал без вести. Кто же в этом виноват? Прожектеры! Звездолетчик Каштанов заявил журналистам перед стартом, что он летит в космос за невестой…
Каштанов, однокашник Луня по институту, невысокий, очень изящный, с открытым обаятельным мужественным лицом, был большим шутником и заводилой многих веселых забав. И, конечно же, про космическую невесту говорил он шутя, чтобы скрыть свое волнение на старте. Это ясно, как дважды два. Неужели академик Соболев не понял его шутки? Лунь внимательно посмотрел на академика. Тот продолжал говорить. Старческое брюзжание и усталость чувствовались в его голосе. Лунь, с его душевным здоровьем, не понимал этой резкой смены настроений, он только смутно чувствовал, что человеку, который сидит перед ним, уже в тягость и собственные мечты, и обязанности Председателя. Но тут же Лунь должен был признаться, что он совершенно не знает Соболева. Тот легко поднялся с кресла и заходил по кабинету. Походка была легкая, пружинистая, как у хорошо тренированного спортсмена.
