— Здравствуйте, друзья, — сказала Ирма, щуря близорукие глаза.
Шагин демонстративно поднялся и, захватив кипу газет, двинулся к дверям.
— Вы по-прежнему не терпите меня? — насмешливо спросила она Шагина.
— Почему же? — ответил тот. — Терплю и даже — охотно.
— Благодарю, это мило с вашей стороны. Куда же вы?
— Я опасаюсь умных женщин, — поклонился Шагин. Ирма подошла к Луню.
— Здравствуй, Инг, — тихо произнесла она. — И ты тоже не рад мне?
Он усадил ее в кресло, а сам устроился на подлокотнике.
— Ты же знаешь: у меня нет никого, кроме тебя.
— Три дня в нашем распоряжении. Затем вновь лечу на Венеру.
— Что-нибудь серьезное?
— Нет. Обычные дела. Математика. А ты все-таки решил лететь за пределы системы?
Он кивнул головой, положил руки на ее плечи. Она прижалась к нему.
— Иногда женщине совсем немного надо. Просто вот так почувствовать сильные руки на плечах. Банально?
Он засмеялся:
— Пожалуй. Но все-таки: какова цель твоей поездки на Венеру?
На следующее утро Лунь нашел Шагина на берегу речки в траве по самые плечи.
— Купаюсь в траве, — сказал он. — Иди сюда.
Шагин родился и вырос в Оренбургских степях, на заводе спортивного коневодства, в семье ветеринара. По рассказам Шагина, коневодство на Земле возродилось лет двести назад. К тому времени на планете оставалось не так уж много лошадей. Они-то и стали предками сегодняшних великолеяных скакунов. «Самое увлекательное занятие в жизни, — говорил Шагин, — это умение объездить дикого жеребца». Парадокс — любитель лошадей стал отчаянным планетоходцем. На Венере все пользовались вездеходами, а он разъезжал на коне-роботе по кличке Кар, смонтированном из деталей списанных кибернетических машин. Человек двухметрового роста в космических доспехах на низкорослом коне — это было препотешно, и Шагин напоминал древнего благородного рыцаря Дон Кихота Ламанчского. На Венере так его и звали — «Дон Кихот».
Долина словно бы спала, затопленная потоком молочного света. И только голос горной речушки звенел в ушах Луня. Ему, привыкшему все видеть в космической перспективе, долина казалась уютной, маленькой и странно дорогой и близкой. Он с жадным любопытством приглядывался ко всему окружающему. Все занимало его: и мох на стволах деревьев, и светлые листья айвы, и стремительный бег горной ящерицы по коре древнего карагача.
— Это тебе не Венера! — Шагин стоял рядом с Лунем и причесывал волосы.
— Со временем и на Венере будет, как на Земле.
Они пошли в поселок.
