Жданов чуть свет разбудил меня:
- Идемте к Самохину.
Надо сказать, что этот Самохин не только директор "Москвы", но по совместительству руководит еще и всем трестом московских гостиниц. Департамент его помещается на самом верхнем этаже гостиницы "Москва". Поднявшись туда на лифте, мы попали в приемную, которой может позавидовать приемная секретариата СП СССР.
- Федор Алексеевич занят. У него совещание, - сказала нам секретарша.
- Может быть, вы все-таки доложите ему, что его хотят видеть писатели Пантелеев и Жданов, - сверкая ослепительной улыбкой, сказал Коля. Секретарша ушла за толстую дерматиновую дверь и через минуту вернулась.
- Федор Алексеевич просит вас зайти завтра.
- В таком случае будьте любезны передать ему, когда он освободится, вот этот пакетик.
И Коля взял у меня один из свертков и с той же белоснежной улыбкой торжественно положил его на стол.
Когда мы спустились с тринадцатого этажа на первый, в вестибюль, я машинально пощупал оставшийся у меня сверток и сказал:
- Николай Гаврилович, мне кажется, вы передали ей не тот сверток.
- Как не тот?!!
Мы слегка развернули оставшийся у меня сверток. Там мирно покоились книги "Часы" и "Пакет".
- Фоня-квас! - закричал Жданов, выхватил у меня сверток и кинулся к лифту. На наше счастье секретарша была занята, говорила по телефону и не успела еще исполнить нашу просьбу - не вручила директору треста гостиниц черепки гостиничной тарелки.
* * *
Часто останавливается у нас, ночует на диване военкорреспондент С. Грубый циник. Это от него я впервые услышал омерзительную поговорку:
- Блат выше Совнаркома.
Он же зарплату называет зряплатой.
Его же изречение:
- Посидеть некогда лежамши.
Жизненный идеал этого С-ва:
- Солдат спит - служба идет.
Как обрадовался С., когда в нашей армии ввели погоны. Часа два он примерял их, пришнуровывал, красовался перед зеркалом.
* * *
На лестнице в Литфонде встретил Михалкова. Одет, как молодой царский генерал. Синяя бекеша, погоны, мерлушковая папаха, портупея.
Первые слова его:
- А м-мы вас п-п-похоронили.
Рассказал совершенно фантастическую историю о Введенском.
Они дружили - Михалков и Введенский.
* * *
Часто вижу в коридоре или в вестибюле гостиницы генерал-майора графа Игнатьева. Заметно стареет, но выправка по-прежнему гвардейская, форма безукоризненная. Чем-то похож на Викниксора.
* * *
Человек на фронте, где-нибудь под Харьковом или у Невской Дубровки, с удивлением, как нечто фантастическое, сновиденческое, проглядывает случайно попавший к нему клочок "Вечерней Москвы" от 26 декабря 1942 года:
