— Что такое?
— В этой конторе какой-то мужчина из очереди случайно уронил мне на ногу портфель. А в нем словно кирпичи.
— Случайно? — усомнилась я.
— А ты думаешь… Но зато меня пропустили с этой ногой без очереди и выдали дубликат! Вот, смотри! Я на радостях взяла такси…
— Сейчас сделаю повязку. У тебя есть хоть лед в холодильнике? Какой из себя мужик-то был?
Может быть, потому, что я начиталась детективных историй, мне пришло в голову, что мужик не случайный со своим чугунным портфелем, что может быть, ему надо было как-то вывести, хоть на время, Маринку из строя, чтоб успеть обделать какие-то черные делишки, связанные все с тем же злополучным завещанием. Теперь я поняла окончательно, что не имею, так сказать, морального права бросать Маринку на пути к тем средствам, которые, вероятно же, ждут её согласно казенной бумаге…
Признаться, в те минуты, затягивая бинтом Маринкину ногу, слушая слабенький голос мальчика, который вслух произносил каждое слово, пойманное с книжки, — я менее всего думала об умершей престарелой актрисе, о её таком страшном конце… Храп беспамятного пьянчужки тоже не способствовал расцвету широкомасштабных мыслей о гуманизме без берегов. Я позвонила Алексею и рассказала о случившемся. Он пообещал приехать к Маринке, профессионально исследовать её ногу и сделать соответствующее заключение. Но добавил:
— Девушки, вы легкомысленны. Надо бы вам наведаться в травмпункт. Вдруг перелом?
Но мы дождались его, и он нам уверенно сказал, что это ушиб, что меры, принятые мной, были профессиональны, но что ему тоже не очень нравится тот мужик с тяжелым портфелем.
— Хотя, впрочем, — заметил тут же, — вполне возможно, это разыгрывается наше воображение…
На следующее утро Маринка позвонила директору Дома ветеранов Удодову Виктору Петровичу и сказала, что она готова прийти и будет на месте примерно через полтора часа. Ей показалось, что директор несколько удивился её звонку, хотя это ведь его секретарша звонила ей накануне насчет завещания и говорила по-хорошему.
— Неужели ты отправишь меня одну? — спросила так, словно собиралась в геенну огненную.
— Ладно. Куда тебя… Вместе поедем, — сжалилась я.
Хотя, по правде, большого желания впутываться в эту историю у меня не было. Но и отказаться — как? Маринка была в курсе, что у меня больничный, и знала, что я тем не менее вполне ходячая, хоть и без товарного вида.
… Однако и самые благие намерения способны разбиваться в прах под давлением обстоятельств. Вдруг раным-рано звонок в дверь. Мне так не хотелось вылезать из-под одеяла! Я подождала, подождала и, — вот негодяйка, дождалась, пока зашлепал по коридорчику мой замечательный босой брат Митя. Далее раздался скрежет замка и многие-многие разноголосые крики радостного происхождения. И только тут я вспомнила, что нам из Воркуты пришло письмо от тети Зои и моей сводной сестры Натальи, что вот, мол собрались в Москву, потому что в Воркуте сами знаете как медово нынче жить, что есть желание осесть в столице и есть кое-какие наметки, как и за что зацепиться. А так как вы, наши нечаянные родственники, к нам всегда с добром, — не обессудьте, на пару денечков примите нас.
