— Теперь слушай внимательно, — тетя Аня почти величавым жестом простерла руку в сторону жестяного ведра, белого пластмассового таза, зеленого, тоже пластмассового, тазика, а также пылесоса иностранного происхождения, что жили в этой темной комнатушке, дожидаясь меня. Убираться надо по-честному, у нас главврач сама проверяет. Вон тебе порошки, сода, «Белизна»… Вон щетки, тряпки. Убралась — вымой их начисто, развесь тут вот, чтоб не гнили… Ну это зимой, когда батареи горячие. Лето не ленись, отнеси к гаражам, там веревка специальная есть. Пылесосом умеешь пользоваться? Или показать?
— Ой, покажите, тетя Анечка, — просительно пискнула девица «из Воркуты», уже зная, как падка эта полная женщина на ласковые слова, лесть и чужую недотепистость, нуждающуюся в её покровительстве и снисходительности.
— А что, у вас, в Воркуте, пылесосов не видали?
— Видали… Но не такой…
— Да все они одинаковые! С виду только разные. Вот гляди, как действует, — она воткнула штепсель от пылесоса в розетку, механизм послушно взревел…
— Ой, спасибо, тетя Анечка, я все поняла!
— Теперь запомни: старайся в комнатах убираться, когда старухи-старики либо на прогулке, либо в столовой… Не всем хочется присутствовать, когда ты суетишься с этим пылесосом. Но есть которые любят поговорить, специально ждут, когда к ним уборщица придет. Но все они не желают, если ихние вещи на столе, на шкафах переставляешь, не на то место ложишь, где они положены были. Ну, значит, можешь начинать… Халат вон, косынка. Надевай и пошла… Всего на этаже пятнадцать комнат. Все твои, ну и коридор тоже. Сегодня день хороший — почти все гуляют. Давай, давай! Поспешай!
Я, уже в форменном зеленом халате и такой же косынке, пошла с ведром по коридору и уже, было, взялась за ручку первой двери, как ко мне, словно бы впопыхах, подскочила тетя Аня и схватила меня за рукав, зашептала:
— Сюда не надо! Потом как-нибудь… Здесь очень капризная мадама… Она заболела, лежит…
— А чем заболела? — «девица из Воркуты» подняла на всполошившуюся сестру-хозяйку навивные глаза.
— Чем старые люди болеют? Неможется и все. Чуть давление не то, им уже и ходить на волю не по карману, только лежат и лежат…
— А как её зовут… чтоб знать?
— Обнорская Серафима Андреевна.
— Ой! — радостно встрепенулась «девица из Воркуты». — Это ещё такая актриса была… из старых фильмов… Эту помню. В комедиях играла?
— Она и есть. Тут их, актрис этих, навалом. У кого характер ничего, а у другой — оторви да брось. Эту не тронь! Чума! Давая я тебя с мужчиной познакомлю, ученый, и сейчас в институт ездит, лекции читает. Ну как же, чего ты? — позвала она, когда из-за двери раздалось: «Войдите!»
