— Вы меня простите, — громко сказала я в расчете на то, что бабенки спохватятся и как-то усовестятся.
Но ничего подобного не произошло. Они уставились на меня равно враждебным взглядом, и «Быстрицкая» сказала за всех:
— Вы все забрали, что хотели. Остатки — нам. Мы всегда берем после.
— Я не за тем… я портрет забрать.
— Берите, берите! — радостным хором, и сами же сняли со стены обгорелую раму с полупортретом Георгия Табидзе. Этим самым они как бы уравнивали меня с собой, принимали в свою забубенную компанию. В пальчиках с лакированными длинными ноготками блестело лезвие ножа… Видимо, «Быстрицкая» с его помощью выискивала особо искусно упрятанные сокровища в самых труднодоступных щелях и дырах. Мне стало страшно. Меня охватило ощущение какой-то общей, зловещей тайны, сцепившей этих лихих бабенок накрепко, на веки веков… А я-то им зачем? Тем более, что Анна Романовна, прижимая к высокой груди большой розовый китайский термос, сердито выговорила «Быстрицкой»:
— Дверь-то почему забыла запереть?
И нож, ножик-то ишь как посверкивает… И вот-вот, сейчас-сейчас начнется что-то жуткое, где этот ножик будет задействован… Это же хищная стая… вряд ли меня спасет бумажный, полуобгорелый Табидзе…
Пришлось силой воли подавить в себе нелепый в сущности страх: ведь это, все-таки, не джунгли, не Берег Слоновой Кости, а Москва, и за прокопченным окном сияет майское солнце… И как хорошо, что у ног сестры-хозяйки я углядела клочок фотографии, видимо, отброшенный ею за ненадобностью — три головы: две женские, а в середине — мужская. Узнала Табидзе, а женщины неизвестны.
Как можно дружелюбнее я спросила у замерших женщин:
— Это вы нашли? Можно взять?
И опять они словно бы все вместе бросились исполнять мое заветное желание… Обрывок полусгоревшей фотографии я сунула в свою сумку и ушла.
Навстречу мне попался директор. Он шел быстро и что-то тихонько напевал. Видимо, настроение у Виктора Петровича было неплохое.
— Что такое? — остановил он меня. — Что-нибудь случилось?
— Да нет, — я затянулась сигаретой, и мой голос с хрипотцой был вял и равнодушен. — Просто Марина попросила фото забрать… Табидзе…
— Хорошо, что вы задержались, — вдруг произнес он. — Мне надо отдать вашей Марине конверт с… Пройдемте ко мне в кабинет!
Прошли. Я все потягивала дым из бело-кремовой трубочки.
Директор вынул из сейфа конверт:
— Возьмите. Здесь удостоверение на могилу. Мордвинова похоронила мужа на Ваганьковском. Там и её похоронили… Давно курите?
