— Муж! — почтительно произнесла секретарша Валентина Алексеевна. Интересный мужчина…
— Знаменитый режиссер… в свое время! — поправил Виктор Петрович.
— Вот я и говорю, — сказала «Быстрицкая». — Надо вовремя умирать! Вон он какой красавчик. А то живут, живут, изо всех сил своими костлявыми ручонками хватаются за жизнь. Смотреть тошно!
— Не надо так, девочка, — попросила Валентина Алексеевна, приложив ладонь к своей ядовито-изумрудной кофточке, приобретенной, естественно, все на том же дешевом «турецком» рынке. — Нехорошо это.
— Зато честно! — ответила тотчас упрямая красоточка, поднявшая себя на высоченные каблучки и — хоть бы что, ходит не падает.
— Хватит лишних разговоров! — приказала Лия Марковна. — Сотрите со стола, мне сесть негде!
Анна Романовна сейчас же бросилась в ванную, вернулась с тряпкой и тазиком, полным воды, быстро, ловко отмыла столешницу, расстелила на ней газету:
— Пожалуйста, пожалуйста…
— Начнем с тумбочки. Марина Васильевна, открывайте, вынимайте, что там есть.
Марина открыла и вынула альбом с фотографиями, посмотрела на меня.
— Берем, — сказала я и распахнула большую сумку. — Клади.
Оттуда, из тумбочки, она достала записную книжку.
— Клади, — сказала я.
Потом в её руках очутился металлический кофейник.
— Дайте мне! — потребовала Лия Марковна, оглядела изделие, заключила: — Серебряный. — Быстро написала, что было надо, в свой листок…
— Больше тут ничего нет, — сказала Марина.
— Сверху, сверху что! — потребовала от неё дальнейших решительных действий Лия Марковна. — Снимите эту бумагу. Что под ней?
Марина сдернула голубоватую плотную бумагу, что словно бы ни для чего прикрывала тумбочку, вернее, стояла колом, а когда это произошло — я едва не вслух ахнула — там оказалась тарелочка с резными позолоченными краями, а на ней треугольный кусочек торта. Рядом лежала на боку стеклянная вазочка в форме кувшинчика, из вазочки тянулись стебли трех белых роз. Их прелестные головки понуро свесились с края тумбочки, словно в знак скорби…
— Надо же… надо же… живые! — робко порадовалась секретарша.
— И тортик… кусочек сохранился, — в тон ей отозвалась сестра-хозяйка. — Красиво-то до чего было-то! Все как надо — розы, торт… Хотели по-хорошему… День рождения, все-таки…
— Чей? — не утерпела я, хотя высовываться не следовало.
— Да мужа ее… — охотно ответила Анна Романовна. — Очень, говорят, она его любила.
— Дело в том, — вмешался Виктор Петрович, — что у нас в Доме принято отмечать дни рождения наших подопечных, дни ангела, юбилеи, связанные с жизнь. И деятельностью их мужей или жен… У нас отличный повар-кондитерша. Она печет торт «Триумф», мы покупаем цветы… Стараемся как-то разнообразить жизнь старых, но заслуженных людей. Мы приглашаем известные ансамбли, действующих артистов, показываем картины… К сожалению, в тот вечер, когда случился пожар, у нас в столовой собрались все, кто не лежал в постели с давлением, абсолютно все. У нас выступал популярный ансамбль «Водопад». Столько было шума-грома… Пел сам Андрей Кучеров. К сожалению, наша дежурная медсестра не утерпела, пришла послушать… У нас ведь, прямо скажем, не воинская часть, сотрудники не обременены железной дисциплиной. Зарплатишка не ахти… Замену найти трудно.
