«Порождение Тьмы…» — я почему-то подумала о Вако и усмехнулась странному сравнению. Во рту появился кислый привкус недавно выпитого вина, тошнота подкатила к горлу. Я присела, сорвала соломинку, нервным движением поднесла ко рту, сжала в зубах, и ее легкая горечь, пьянящий крепче вина аромат немного успокоили. Подул ветер, принеся привычный запах пыльных дорог и сухих трав — запах начала осени. Я поежилась:
— Порождение Тьмы? Не помню, дочка. Какое-то воплощение зла.
— И стишок-заклинание, которым сестра исцелила мальчика, я забыла…
— Потом найдем в книжке. Знаешь, пора спать.
— Красиво у меня получилось? — Антея любовно огладила кукольное платье.
— Очень. На первый бал сошьем тебе такое же.
Антея грустно усмехнулась:
— Я некрасивая.
В чем-то она была права: пухлое, неладно скроенное, как у многих подростков, тело, неопределившиеся, незапоминающиеся, мягкие, но крупные черты лица. Но я улыбнулась. Некоторые бутоны распускатся позже, но цветут дольше. Я полагала, подлинный расцвет красоты Антеи придется на семнацать или даже двадцать лет.
— Подожди. До твоего первого бала еще два года. Многое изменится.
— Это вы всегда были красавицей, не я, — в голосе восхищение яркой матерью и нотка зависти. Я засмеялась:
— Я твоем возрасте меня дразнили ''обезьянкой'' за большой рот. Мы поздно зацветаем, Антея, зато как расцветаем! Я ясно вижу тебя через десять лет. Ты будешь красивее этой куклы.
Антея крепче обняла куклу, зная о моем неоднозначном отношении к этим созданиям.
— Почему ты их не любишь? Они красивее людей, — прошептала она, как подруге, и провокационно замолчала, ожидая ответа. Я вздохнула:
— Живое красивее неживого. Красота заключается не только в правильности черт, Антея! В мыслях, в поступках, в идеях, в творчестве. Вот твой Нарро, между прочим, замечательно красивый творец. А кукла это только копия, сегодня такая же, как вчера. Кукла навсегда останется в одном возрасте, с одним выражением лица, ничего не скажет, ничего не совершит.
Антея слушала внимательно, и это немного льстило. Мама с раннего детства и до сих пор оставалась ее кумиром. Только на последних словах она принялась подергивать плечами, нервно выражая несогласие.
— Но куклы не заболеют, не состарятся и не умрут, — выпалила она, когда я замолчала. — И, мне иногда кажется, особенно ночью, что они… думают. Разговаривают друг с другом мыслями. Может быть, они говорят о нас? -
Шепотом, вряд ли осознавая сама, она поверяла мне свое одиночество… Но я не понимала этого, и мало слушала дочь. Я застыла, прислушиваясь к звукам ночи. В отдалении разговаривали двое мужчин. Гедеон Вако собирался в обратную дорогу, Эреус провожал его. Через минуту раздался короткий гладкий свист хлыста и удаляющийся топот копыт, тонущий в плотных облаках дорожной пыли. Дочь договорила и замолчала, ожидая моих слов.
