Я спросила это вслух. Муж почесал лоб и через минуту изрек:
— Кристаллы северян неуничтожимы, и существ юга нельзя убить.
— Как Макту!
Он пожал плечами:
— Еще и те и другие иначе ввязаны в ткань бытия. Они вроде бы растут, живут, питаются. Но иначе, чем все. Противоестественно.
«Иначе ввязаны». Мне понравилась эта фраза. Представился узор из нитей, меж которыми проложены тонкие металлические пруты. Другой материал. Создающий новый узор поверх основного на общем полотне.
— Противоестественным становится все, что соприкасается с Мактой, — тихо сказала я. — И Гедеон…
— Таким уверенным и увлекающим я его никогда не видел, — в глазах Эреуса заплясала усмешка. Он подвинул к себе тарелку с мясом и принялся резать окорок, решив перекусить по-хорошему. — А вас Гедеон, похоже, и иначе… увлек, а, неприступная леди Эмендо?
— Прекрати, — отмахнулась я. Недавняя странная слабость сейчас казалась отвратительной, а то, что обвинить в ней некого, совершенно выводило из себя.
— Без Гедеона скажу: в историю со стасорокалетним Мактой, конечно, не верится, должно быть, с Арденсом повздорил какой-то его предок, — задумчиво проговорил муж. — Так или иначе, мы возвращаемся в столицу, женушка.
Он дорезал окорок до конца, нож пару раз скрипнул по тарелке, и снова стало тихо. И я, наверное, впервые за все годы брака, вдруг с раздражением подумала, что не хочу слышать, как муж будет есть и булькать вином, наливая его в бокал из бутыли… Или это странный дурман, привезенный Вако, виноват, это он вносит разлад между нами?
— Что вы думаете про новый отряд, моя леди? — как бы невзначай спросил Эреус. Зная, как важно для него мое мнение, я изобразила радость, которой не чувствовала. Вышло весьма правдиво, помог многолетний опыт двойника Королевы. Заново собираемый отряд — отлично, но слишком уж странен стал хороший знакомый, предложивший эту авантюру. Прибыв в Карду, не станем ли и мы такими же странными, как Вако? «Впрочем, — тут я почувствовала, что губы растягивает ехидная улыбка. — Если мы станем столь же странными, мы перестанем замечать свою странность, не так ли?»
Я все-таки оставила Эреуса ужинать в одиночестве, а сама направилась к главному дому на холме. По тропке, мимо темной зубчатой стены леса… Гнетущее, появившееся вместе с Вако ощущение чего-то жуткого, страшного своей неизвестностью, усиливалось. Я ждала, что над головой пронесется черная птица — мрачная вестница смерти, проводник в мир призраков, ждала, что в густой тьме августовской ночи загорятся глаза дикого зверя, невесть как оказавшегося на территории поместья Эмендо, но ночь была тиха. Никаких призраков, никаких знаков, только холодящее присутствие чего-то злого, голодного, невидимого. Противоестественного. Иначе ввязанного в ткань бытия.
