В тот же день я решила не возвращаться больше в Питер никогда, так как боялась снова сорваться на наркотики и потом уже точно умереть. Да и бабуля уговаривала меня остаться. Она опекала меня, готовила диетические завтраки и обеды, не заставляла работать.
Спустя пару дней ко мне в дом переехала жить Машка Баранова, чему я была несказанно рада: с подружкой, как с сестрой, жизнь веселей.
Время шло, я жила спокойно и думала, кем бы я хотела стать. Но в своих раздумьях время зря не теряла.
Мы вели довольно разгульную жизнь: пили самогон, закусывая солеными огурцами, танцевали на дискотеках, где и обзаводились новыми знакомствами с разными парнями, домой же возвращались только под утро.
В один из вечеров, готовясь к очередному загулу, я подкрашивала себе глаза и вдруг услышала, как кто-то ломится к нам в ворота.
– Маш! Посмотри, кто это к нам? – закричала я через комнату.
– Там мужик какой-то, тебя требует, говорит не по-русски. Чего спрашивает, не пойму, но имя твое произносит четко по-нашему, – ответила запыхавшаяся Машка.
Сердце мое беспокойно заколотило. Кто бы это мог быть? Я вылетела к воротам, и каково же было мое удивление, когда я увидела своего любимого Танэ! Он стоял на пороге и улыбался мне.
От радости я разрыдалась и бросилась к нему на шею. Он в ответ зацеловал меня, как в былые времена.
Финский я, слава богу, забыть не успела и спросила:
– А как ты меня нашел?
– Это было сложно. Но ничего невозможного нет для тех, кто очень хочет. Кто ищет, тот всегда найдет.
Он уговаривал меня вернуться в Питер. Когда я ему рассказала, что меня выгнали из борделя, Танюша дал мне телефон новой конторы, которую создала Оксанка Сколопендра, отколовшись от Иренши и захватив с собой часть девочек. Потом мой заморский принц коротко пояснил:
– Там тебя ждут и хорошо встретят. Когда приедешь, просто дождись меня.
Он дал мне триста марок, еще раз обнял и поцеловал, сказав на прощание, что очень рад, что я выздоровела. Потом быстро сел в машину и уехал.
Я стояла у калитки, провожая его взглядом, будучи не в силах сойти с места. Разные оттенки чувств теснились в моей душе…
Отойдя от шока, я вернулась в дом, легла на кровать и закричала:
– Ура! Я спасена! Мне больше не нужно жить в этом Жопосранске!
Но погулять мы все-таки пошли. А наутро я заявила Машке, что еду в Питер в бордель.
– Хочешь, поехали со мной! Хочешь – оставайся. Выбирай!
Она, не задумываясь, согласилась.
Ну что ж? Нищему собраться – только подпоясаться! Мы за пятнадцать минут и собрались, побросав какие-то старые трусы в сумку. Бабуля, конечно, расстроилась, узнав о моем намерении. Старушка заботливо, с грустью, перекрестила меня и попросила только об одном: чтоб я больше не болела. Потом мы забежали в обменник, получили свои рубли за триста марок и отправились, как в прежние времена, на любимый вокзал.
