Его разыскивали в полудюжине стран мира. Когда-то под этим старым, почти забытым именем он совершал ужасные вещи. Он вызывал у людей чудовищную боль, заставлял их умирать мучительной смертью. Однако правда была в том, что сам он боль выносить не мог. Он прервал себя: времени на раздумья не было. Сделай это.
Он рассортировал документы. Эти старые потертые документы… На них записано все его прошлое. Он перечитал их вновь. И снова вспомнил все то, что являлось ему в ночных кошмарах: ужас на лицах его жертв, кровь, насилие. Но раскаяния он не чувствовал.
Он смог бы сделать все это снова, без проблем.
Отложив документы в сторону, он вытащил из ящика несколько чистых листов бумаги и конверт и начал писать. Через пятнадцать минут, дописав, он запечатал конверт и сунул его в карман, а потом подошел к камину, сжимая в руках документы, вынутые из ячейки камеры хранения, и сложил их за решеткой. Вытащив спичку из коробка, который всегда лежал на каминной полке, он поджег бумаги. Потом подошел к стенному сейфу, скрытому за картиной в раме, написанной маслом, отодвинул картину и набрал код.
Отобрав нужные документы и удостоверившись, что в сейфе не осталось никакого компромата, он вернулся к камину, глядя, как пламя лижет листы. Он стал подкладывать в огонь документ за документом, и наконец в топке не осталось ничего, кроме черного пепла. Он поворошил кочергой пепел. Огонь сделал свое дело. Не осталось ничего.
Сделав все необходимое, старик вышел из дома. Подъехав к зданию почты, расположенной в нескольких кварталах, он купил марку и отправил конверт экспресс-почтой. Вернувшись домой, он на этот раз поставил машину в гараж и снова поднялся в кабинет.
«Сделай это быстро», — прозвучал голос в его голове.
Раздумывать времени не было. Некогда было подумать и о том, какая ему предстоит боль. Из верхнего ящика полированного стола он вытащил длинноствольный кольт 45-го калибра, проверил, полностью ли он заряжен, а потом поднес дуло ко рту, и его губы сомкнулись на холодном металле.
Он нажал на курок.
Все закончилось через долю секунды. Царкин так и не услышал выстрела, который отбросил его назад, разнеся полчерепа. Пуля пробила ему затылок, и обломки костей и окровавленного мозга разлетелись за его спиной, забрызгав белые стены серым и красным, а свинцовая пуля впилась в дерево под потолком.
Меньше секунды чудовищной боли.
В сущности, едва ли Николас Царкин мог пожелать себе более быстрой и безболезненной смерти.
