Она, молодая девчонка лет двадцати, ни за что не хотела отдаваться мне, сорокапятилетнему хрычу, исходившему спермой и слюной только от одного звука ее голоса в телефонной трубке. Я совершенно четко отдавал себе отчет в том, что безразличен Валечке как мужчина, поэтому старался купить ее немыслимыми французскими ароматами и американскими туфлями такой мягкости, что хотелось целовать их, как женскую кожу. Валечка не могла не брать таких подарков: все ее существо, созданное для неги в изысканных мехах и благовониях, тело зажигающее на себе самые простые полудрагоценные камни, — все это притягивало самое дорогое и комфортное помимо Валечкиной воли, вернее, общепринятых моральных норм. И она, благодарно прижимая к груди очередной тонкий пакет с парижским шелковым платьем, смотрела на него с куда большей нежностью, чем на меня. Мне же с застенчивой улыбкой подставляла щечку у входа в свой подъезд.
Тогда я сделал ей предложение, присовокупив к нему закрытый замшевый футляр.
Прежде, чем ответить мне, Валя его открыла. Там лежало тонкое резное колечко с тремя бриллиантами. «Да», — сказала она.
Когда вечером после свадьбы мы остались с ней вдвоем в комнате, я подарил ей ночную сорочку. Подобные, трофейные, использовались женами офицеров после победы для выходов в театр, как бальные туалеты.
— Первый бал Наташи Ростовой! — воскликнула Валечка, всплеснув руками и, шлепая босыми пятками по паркету, бросилась в ванную надевать обновку.
«Нужно будет купить ей красивые домашние туфельки», — решил я про себя ей вслед. Пока она переодевалась, я успел придумать тысячу самых соблазнительных вещей, которые куплю ей в ближайшем будущем, это требовалось для поддержания ее восторга на должном уровне. В моей целомудренной Валечке не оказалось ни капли стыдливости. Не краснея, она позволила мне закатать ей на грудь новокупленную рубашку и запустить свои бесстыжие пальцы в ее упругую девственность — мой усталый, замученный зверек отказывался мне служить для этой цели. Валины ощущения в тот момент стали мне совершенно безразличны, хотя она напрягалась и вздрагивала, мне удалось руками протолкнуть своего непослушного зверя в приготовленную для него норку. И тут она снова подвела меня: не успел я осознать, что правдами или неправдами, благородно или не очень, но я все-таки обладаю моей девочкой, как насмешливый, вышедший из-под моего контроля старый похотливый зверь вытолкнул скопленное мной богатство раньше времени. Липкая и вязкая моя сущность затопила только что вскрытое девичье влагалище и размазалась по ягодицам моей девочки-жены. Пока я приходил в себя от короткого наслаждения и позора, Валечка стряхнула меня с себя, как налетевшее членистоногое и, сдвигая коленки, которые уже скользили друг об дружку, помчалась в ванную.
