— Сдачу оставьте себе, — сказал он.
— Нет! — возразила мисс Добросерд, разыскивая в ящике сдачу, — вы разве не прочли, что написано на дверях?
— Прочел. Там написано: «Разобьем Ублюткоф», — ответил Мокрист.
Мисс Добросерд устало приложила руку ко лбу.
— Ах, да. Маляр еще не приходил. Но под граффити… взгляните, вот эта надпись на последней странице брошюры…
, - прочел Мокрист, или, по крайней мере, внимательно посмотрел.
— Это один из их языков, — сказала она, — он немного… мистический. По преданию, на нем говорят ангелы. Это переводится «Или Мы, Или Никто». Они очень независимые. Вы даже не представляете, насколько.
«Да она восхищается ими, — подумал Мокрист, — ну и ну! Но… ангелы?»
— Ну что же, спасибо вам, — сказал он, — мне пора идти. Я совершенно точно… все равно, спасибо.
— Что вы делаете на Почтамте, мистер фон Губвиг? — спросила она, когда он уже открыл дверь.
— Зовите меня Мокрист, — сказал Мокрист, и часть его внутреннего «я» содрогнулась, — я новый почтмейстер.
— Вы не шутите? — удивилась мисс Добросерд, — ну что ж, тогда я рада, что рядом с вами Помпа 19. Последние несколько почтмейстеров, я слыхала, не долго продержались.
— Кажется, я слышал что-то об этом, — жизнерадостно ответил Мокрист, — похоже, в прежние времена дела шли плоховато.
Мисс Добросерд изогнула бровь.
— Прежние времена? — удивилась она, — прошлый месяц вы называете прежними временами?
Лорд Витинари стоял у окна. Когда-то из его кабинета открывался чудесный вид на город, и, формально говоря, он открывался до сих пор, вот только линия крыш превратилась в целый лес семафорных башен, мигавших и мерцавших в солнечном свете. На Холмике, старом кургане за рекой, где когда-то стоял замок, высилась блестевшая семафором большая башня, начинавшая «Великий Путь», который тянулся на две тысячи миль через весь континент в Колению.
Приятно было видеть, что кровь жизни торговли, коммерции и дипломатии перекачивается с таким постоянством, особенно если ты нанял несколько клерков, искушенных в дешифровке. Черное и белое днем, свет и тьма ночью — заслонки не работали только в дождь и туман.
За исключением последних нескольких месяцев. Он вздохнул и вернулся к своему столу.
На столе лежала открытая папка. В ней был рапорт от Ваймса, командор Городской Стражи, содержавший массу восклицательных знаков. В ней также лежал более взвешенный доклад клерка Альфреда, и лорд Витинари обвел в нем кружком раздел посвященный «Дымящему Гну»
