Познакомились мы в 65-м, в «Комсомольской правде», где он работал с моим однокурсником Валерой Гейдеко, к которому, собственно, я и пожаловал. Орлов тихо стоял рядом, слушал и укоризненно – укоризненно! – произнёс всего четыре слова: «В «Новом мире» печатаетесь». В том году у меня действительно вышел рассказ в «Новом мире», и Орлов, видимо, хотел дать мне понять, что в курсе, следит, хотя от оценки рассказа, как, кстати сказать, и всех последующих моих сочинений, воздержался. Подозреваю, они ему не шибко нравятся. Но нравился «Новый мир». Атаковал он его долго и настойчиво, хотя в 74-м почти прорвался – с романом «Происшествие в Никольском», который, однако, оказался неподъёмным для журнала. То была сугубо реалистическая вещь, даже чересчур реалистическая, с изнасилованием, из-за чего, собственно, и сорвалась публикация, – вещь, ничего общего не имеющая с принёсшим ему впоследствии оглушительную славу «Альтистом…»
Писался «Альтист Данилов» без надежды на печатанье, вообще не для читателей. Вернее, для одного-единственного читателя, для жены, которая попала в больницу, и муж, чтобы как-то развлечь супругу, носил ей фрагменты своего странноватого произведения. «Роман-то у меня того… С приветиком…» – доверительно говорил он мне в коридоре «Нового мира», возле каморки, где сидела Диана Варткесовна Тевекелян, вершившая наши судьбы. Ибо романы наши, которые лежали у неё на столе (мой «Победитель» и его «Альтист Данилов»), стали для нас и впрямь судьбоносными. Время-то для них было самое что ни на есть неблагоприятное, но мудрая и находчивая Диана сумела втиснуть их между очередными порциями мемуаров Брежнева. С Орловым, правда, ей подсобил Родион Щедрин, которому она послала рукопись «Альтиста…» и который отозвался восторженной рецензией.
Спустя четверть века писавшийся для жены роман снова пришёл ей на выручку: телевидение купило права на экранизацию, и эти деньги позволили сделать ей операцию. Володя сказал мне об этом в Литературном институте, куда я много лет назад, став заведовать кафедрой творчества, пригласил его вести семинар.
Орлов долго отказывался. Он дорожил своим временем, он берёг его для своих романов, для друзей, для любимых книг, для пива, для футбола, о коем мог говорить часами, вообще для жизни, которую проживал со смаком и полнотой самоощущения, а тут тебе какие-то семинары. Но я уломал. И Орлов пришёлся ко двору. Его ученики, которые не чают души в своём мастере, тоже пишут романы – когда под Орлова, когда нет, но разве кому-нибудь из них придумать тему этюда, которую предложил однажды для абитуриентов Владимир Викторович: «Пьяная крыса утром на кухне»!
