Катя не могла это слушать. Каждая фраза психиатра жалила ее сердце стилетом. К счастью, на фоне усилившихся провалов она сейчас пила успокоительное. Каждый день. А потому – слушала дальше.
Поздним уже вечером, когда Поляков заскочил к себе в кабинет, чтобы глотнуть кофе и отправиться в последнюю вылазку в Яму, на которую стремительно опускалась ночь, позвонила женщина с улицы Ворошилова.
– Здрасте, вы просили позвонить? – в ее голосе слышалась тревога. – Вы из полиции? Что случилось?
– Ничего, просто обычная проверка, – заверил Поляков. Он вспомнил слова девочки про позднее возвращение матери и покосился на часы. Начало десятого вечера. – Я просто хотел бы поговорить с хозяином квартиры, которую вы снимаете, Иваном Моховым. У вас есть его телефон?
– Нет.
– То есть как?
– Ну, он давал номер, когда мы переехали, но я как-то звонила, а тот отключен.
– У вас номерок, конечно же, сохранился?
– Нет, удалила. Зачем мне хранить номер телефона, на который нельзя позвонить?
Железная логика, не поспоришь.
– А когда он обычно приезжает к вам, не подскажете?
– Ну, раз в месяц. За деньгами.
– В начале месяца или в конце?
– В начале. Да вот, три дня назад приезжал. Взял деньги за месяц, спросил, как дела, и уехал. Простите, а что случилось-то, все-таки? Он что-то натворил?
– Наоборот, он может помочь, – как обычно в таких случаях, соврал Поляков. – А как он себя вел, не помните? Может, нервный был, взволнованный, возбужденный…?
– Да все как обычно. Я бы заметила, если бы он дергался или вел себя как-нибудь странно. Ничего особенного. Вы… – женщина хотела снова спросить, что натворил хозяин, но передумала. – Когда он в следующий раз приедет, мне передать ему что-нибудь?
Поляков взвесил все «за» и «против».
– Нет, не стоит, спасибо. Надо будет, я сам подъеду.
Он уже хотел распрощаться, но вспомнил девочку Таню и ее большие синие глаза.
– И еще… Я хотел у вас спросить. Это не мое дело, конечно… Но ваша дочь до с раннего утра до позднего вечера одна дома. А ей ведь всего лет восемь, наверное, да?
Женщина вдруг рассвирепела. Как бочка пороха, готовая взорваться от малейшего прикосновения горящей спички.
– Да что вы об этом знаете? – закричала она. – Я одна ее воспитываю и из кожи вон…! Не лезьте в чужую жизнь, в своей лучше копайтесь, понятно?!
И швырнула трубку.
Катя услышала все, что хотела услышать и все, что психиатр хотел ей сообщить. Она забрала несколько листов бумаги с распечатанным на них заключением консультантов. Катя уже уходила, когда профессор задумчиво произнес:
