– Все мы часто оказываемся не там, где хотели, – сказал Поляков. – Но это не означает, что мы не должны были там оказаться. Ведь никто из нас не знает всего плана, верно?
Боб непонимающе уставился на Полякова.
– Какого плана?
– Того самого, Боб. Который мы так хотим понять – но так никогда и не поймем.
Поляков отложил кусок бумаги. Рисунок вряд ли был закончен, просто ему надоело рисовать. Даже поверхностного взгляда было достаточно, чтобы понять – в Полякове пропадал неплохой художник. Картинка была странная. Черной шариковой ручкой на куске протокольного бланка были изображены редкие звездочки на заштрихованном темном небе. Край какого-то оврага, на дне которого виднелась рука со скрюченными в агонии пальцами. И черные силуэты людей, стоявших на краю оврага и смотревших вниз.
– Ты жила в Яме, – выдал Гапонов после долгого молчания. – До восемнадцати лет, кажется?
– Что?
Видя, что Катя сбита с толку, Гапонов счел нужным пояснить:
– Это есть в твоем личном деле. Я внимательно перечитал его. Ты выросла в Яме.
Была вторая половина дня, и Катя, вспомнив о просьбе Кости, уже рассчитывала смыться с работы пораньше, чтобы дома – в своей новой квартире, куда она переехала на прошлой неделе, но где ее вещи все еще хранились в коробках – заняться главным. Начать обживаться в их с Костей логове.
А потом зазвонил телефон. Это был Гапонов. И вскоре Катя, удивленная, настороженная и озадаченная, стояла напротив рабочего стола главного следователя города и смотрела ему в глаза.
– Да, Ефим Алексеевич.
– Немногие выходцы из этого района добились хоть чего-то, – сказал он. – Ты, конечно, не легендарный прокурор Крыма, «няш-мяш» и все такое, однако все равно. Скорее исключение, чем правило. – Гапонов покачал головой. – Восемнадцать лет назад. А это ведь ровно половина твоей жизни. Даже не знаю, символизм просто какой-то. Ты веришь в символизм?
– Здесь, скорее, занимательная математика, – осторожно откликнулась Катя. – Позвольте спросить, почему мы… почему мы сейчас говорим об этом?
Гапонов вздохнул, машинально поправляя бумаги на столе.
– Катя, мы нашли в архивах все материалы по тем убийствам. О которых ты упомянула. Нашли, подняли и внимательно изучили. И знаешь… Все гораздо хуже, чем я думал. Я-то надеялся, это нам как-то поможет… А следствие тогда сработало отвратительно. Не только следствие, дознание тоже. Одна видимость. Хватали кого попало в надежде, что это хоть к чему-то приведет. По-русски говоря, тыкали пальцем в небо.
