Женька похлопал его по унылой спине.
— Не дрейфь, все образуется,
Я забыл сказать — хотя это и не важно, — что Женька исключительно красивый парень. Природа как будто сделала его для образца: большого, складного, глазастого. И, словно бы художник, она все время в нем что-то подправляла, совершенствовала, дорисовывала. То разгонит за одно лето плечи, то высветлит чубчик и заставит вдруг его виться...
— Спасибо вам, — сказал Женьке Гончарук, хотя раньше говорил ему всегда «ты». — Спасибо большое!
Женя махнул рукой: ладно, мол, бог подаст — и решительно встал из-за стола.
— Ну, все, ребята, — сказал он. — Куба — си, янки — но!
И поспешно ушел, позабыв на столе свою первую сигару. Он боялся опоздать на стадион, потому что мухтеевские химики — это на редкость хваткие ребята: они приезжают за час до игры и занимают все трибуны. (А стадион маленький — трибуны всего в три ряда.) Стадион маленький, но очень увлекательная игра. Не то, что у мастеров класса «А», которые гоняют, гоняют мяч два тайма и — ноль-ноль (или один плачевный гол забьют со штрафного). А тут совсем другое дело, тут игра результативная. Прошлый раз играли «Шахтер» (Пирогово) — «Химик» (Мухтеево). И счет был 19:8!
I. Документ
(Из коллективного дневника механического цеха N 2, именуемого в райкомовских отчетах «Летописью трудовой славы»).
«С подсобной работницей литейки Пестовой Н. случилось несчастье, и она была в тяжелом состоянии отправлена в 14-ю горбольницу. И тогда расточница Маша Резванова, член бригады коммунистического труда нашего цеха, приняла к себе ее детей — одного и трех с половиной лет. Вместе с соседкой по общежитию библиотечным работником Ольгой Кашиной, при содействии всего коллектива, она воспитывала этих двоих детей в течение полугода, вплоть до возвращения матери из больницы. И по сей день она не теряет связи... Прекрасный поступок комсомолки является...» и т.д.
II. Почти документ
(Из разговора Маши Резвановой с ближайшей подругой Катей, специально приехавшей из Калуги).
— Зачем ты это сделала? Что ты хотела этим доказать?
— Ничего я не хотела этим доказать.
— Но есть детские дома и эти ясли-пятидневки. Там врачи, нянечки, разные педагоги и музработники. Там хорошо... Родные матери — и те стараются отдать своих туда. Ты в завкоме спроси. Знаешь, какая там очередь на запись! А их взяли бы сразу, безо всяких.
— Но я ж сама захотела...
— Ну почему?
— Ну, не знаю... Я как раз была во дворе, когда ее увозили. Я видела, как она боялась и как детишки плакали. И я сказала: «Не убивайся, Надя, они у меня пока побудут». Я думала, это дней на пять или неделю.
