– Мадам Анжелика, простите меня. – Пожилая служанка в темно-коричневом платье с большим белым воротником и таком же белом чепце, постукивая деревянными башмаками, какие издавна носили в Провансе, приблизилась к башенке и поклонилась госпоже. – Вода согрелась, как вы велели, – проговорила она, едва сдерживая дрожь от пронизывающего ветра.
– Да-да, благодарю, Биариц. – Маркиза де Траиль едва взглянула на женщину и снова устремила взор печальных темно-карих глаз на расстилающуюся перед ней местность. – Ступайте, не мерзнете. Я сейчас приду.
Та еще раз поклонилась и быстро ушла. Анжелика вздохнула. Пляшущие звуки последнего бала, на котором она присутствовала в Париже, настойчиво преследовали ее. И даже уединившись здесь, в Провансе, в старом замке, где она родилась и выросла, маркиза не находила для себя успокоения. Казалось, никогда боль разочарования и горькая обида предательства не коснутся ее. Ан нет! Разочарование в любимом и предательство самой лучшей, самой близкой подруги…
Сегодня маркиза провела бессонную ночь – уже не первую. Тихий, далекий от суеты мир ее спальни вдруг стал ей тесен. Анжелика почувствовала, что задыхается в огромной старинной комнате с высоким стрельчатым потолком. Спокойная, дремлющая под сенью бархатных портьер и пологов комната никак не могла утолить прерывистое, жаркое дыхание страсти, сжигавшее Анжелику изнутри. Не дожидаясь, пока служанка приготовит утреннюю ванну, она не вытерпела и выбежала на галерею, ища успокоение в бескрайности прованских просторов.
Темно-синие тучи на горизонте говорили о том, что ночью шел дождь. Странно, но Анжелика даже не слышала его. Теперь тучи уходили, подобно чудовищному стаду, теряющемуся беспорядочной вереницей вдали, просвет между ними и морем расширялся. Где-то вдалеке кричали птицы. Но, положив вздрагивающие локти на холодный камень балюстрады, Анжелика слышала только ускоренное биение своего сердца, высоко вздымавшее грудь. Ей казалось, в необъятной долине с огромными холмами по окраинам слишком мало воздуха, чтобы вернуть дыханию ровность и спокойствие.
О, как она гордилась прежде, что родилась здесь, и как любила все вокруг! Ее семейство дю Плесси де Бельер принадлежало к тем уважаемым французским династиям, чья слава, идущая из веков, со временем сделалась славой Франции. Аристократы его, ведущие родословную от походов Карла Великого и рыцарей-крестоносцев, увили свое генеалогическое древо лаврами многих заслуг как на поприще войны, так и в тайной дипломатии. Его мужчины не знали страха и были доблестны, а женщины славились чудесной красотой и прекрасным воспитанием.
