Я помню голоса противников расширения демократии в России — они говорили почти то же. Я потерял счет западным банкирам, и не только банкирам, презрительно реагировавшим на демократические реформы 90–х годов. С какой стати, интересовались они, нужно рисковать потенциально прибыльными контрактами ради эксперимента, никак не соотносящегося с прошлым России?
Западный бизнес нашел общий язык с новым поколением партнеров в России и Китае, получивших западное образование. Многие утверждали, что авторитарный режим, будучи стабильным, обеспечивает условия для обогащения. Корпоративная элита поддерживала политическую элиту. Таким, в частности, был Пакт, заключенный Дэн Сяопином с пост–тяньаньмэньским поколением. Обсуждение политической реформы в 8о–х годах сделало правящую Коммунистическую партию более доступной для критики и подотчетной, не «дестабилизировав» при этом политическую структуру, обеспечившую три десятилетия интенсивного экономического роста.
Пакт был заключен не только в государствах с переходной экономикой. Эта практика распространилась и в так называемых демократических странах. Мы все его заключили. И он все еще действует. Каждый из нас выбирает свободы, которыми готов поступиться. Граждане в обеих системах вступили в сговор, но на Западе — в наивысшей степени. Они имели возможность требовать большего от своих правительств, требовать изменения баланса свободы, безопасности и благополучия, но, пока дела шли хорошо, они предпочитали этого не делать.
Ситуация изменилась в 2008 году, когда завершился многолетний период устойчивого роста. Крах банков не только привел к экономическому кризису. Он поставил под вопрос будущее правительств, легитимность которых проистекала из способности обеспечить благосостояние своих народов. Хотя до разрыва Пакта было еще далеко, глобальный финансовый крах расширил его рамки. Западные страны, ранее отвергавшие идею государства как привилегированного субъекта экономики, были вынуждены к этой идее вернуться. В отсутствие безопасности, когда государство время от времени вмешивается там, где считает необходимым, возникли благоприятные условия для распространения контроля с экономики на другие аспекты повседневной жизни. Настойчивые требования обеспечить безопасность, зазвучавшие после террористических атак 2001 года, послужили предлогом для «чрезвычайщины».
Эта книга — не о тираниях, в которых правят страх и насилие, в которых дети и родители доносят друг на друга, государство является однозначным злом, а об общественном согласии и говорить не приходится. Эта книга — не о Зимбабве, Северной Корее или Мьянме. В этих странах не существует Пакта между правительством и народом, а есть только инстинкт выживания. Я не рассматриваю подробно и страны с особыми условиями — Израиль, Венесуэлу при Чавесе, ЮАР после апартеида.
