Я поднимаюсь по 89 ступеням (Чан умер в возрасте 89 лет) и приближаюсь к гигантской фигуре сидящего улыбающегося человека с тростью. Ту же позу воспроизводят другие статуи Чана по всему острову. Расположенный внизу музей разочаровывает. Стены увешаны фотографиями, на которых Чан изображен с мировыми лидерами (по крайней мере с теми немногими, чьи страны признали Тайвань после удачной поездки Ричарда Никсона в 1972 году в материковый Китай в рамках «теннисной дипломатии»[22]). К титулованным друзьям Чана относились генерал Сомоса из Никарагуа, Аугусто Пиночет из Чили и другие сомнительные типы. Музейные экспонаты–долгожители — два черных сияющих «Кадиллак Флитвуд», один из 50–х годов, другой из 70–х, трехтонные лимузины–монстры, из окон которых Чан обозревал свой остров.
Противоречивая история Тайваня вскрывает интригующие детали практики двойных стандартов времен холодной войны. Пока страна считалась прозападной, ее подход к демократии и ситуация с правами человека замалчивались. В значительной степени это относится и к Чану с его военным положением. Затем, как только правительство Тайваня действительно предоставило народу политические свободы, Запад бросил остров на произвол судьбы, сделав ставку на авторитарный материковый Китай.
Этот вопрос постоянно поднимает Деннис Энгбарт, американский журналист, давно живущий на Тайване. Он потратил значительную часть жизни, пытаясь убедить тех, кто готов его слушать, что тайваньская демократия является примером для подражания и что Западу не следует от нее отказываться. Однако к нему мало кто прислушивается. Энгбарт страстно защищает независимость Тайваня, которую, по его мнению (и мнению других людей, поддерживающих ДПП), ставят под угрозу, с одной стороны, развитие Китая, его деньги, а с другой — противоречивая политика Запада. Энгбарт напоминает мне, что в 1996 году, когда тайваньцы провели первые полностью демократические выборы, американцы еще делали вид, что им не все равно. Китайское правительство пыталось не допустить демократического эксперимента, организовав военные учения у самого побережья острова. Президент Клинтон отправил два авианосца, чтобы гарантировать безопасность выборов. Энгбарт утверждает, что немногим более чем за десятилетие Тайвань прошел большой путь, обогнав по части демократии Гонконг и став путеводной звездой для других стран. Какая еще страна может похвастаться многопартийными выборами, свободой слова, улучшающимся положением дел с правами человека, а также ВВП в 30 тысяч долларов на душу населения в год — и все это спустя такое короткое время после окончания диктатуры, просуществовавшей полвека? «Это редкий случай демократии, идущей снизу, хотя некоторые не понимают этого», — считает Энгбарт. По его словам, всеми своими успехами Тайвань обязан только себе. Чем больше Тайвань демократизируется, тем меньше, кажется, это кому‑нибудь интересно. Особенно явно свою приверженность двойным стандартам выказала администрация Буша. При всем рвении неоконсерваторов к «распространению демократии», Белый дом рассматривал Тайвань — и в особенности последовательное до упрямства правительство, сформированное ДПП, — как препятствие к прогрессу в отношениях с Китаем. «Буша огорчали попытки Тайваня двигаться вперед по пути демократии», — говорит Энгбарт.
